Избранное. Том III

И если у Вас в коллекции останутся камешки, непригодные для сугубо научных целей, – не выбрасывайте их, памятуя, что в Москве сидит бывший геолог, в силу литературной страсти оторванный от геологии и шибко по ней тоскующий.

С неизменным уважением Олег Куваев.

13 сентября 1974

Дорогой Герман Борисович!

Вы меня потрясли любезным предложением презентовать мне оформленную небольшую коллекцию минералов, да еще с несколькими пришлифовками. Конечно, подобранная коллекция – лучше всего, ибо все это у меня в начальной стадии, и необходимо ядро, вокруг которого можно, будет танцевать. Если для Вас это действительно не составляет очень большого труда – благодарность моя очень велика. То, что это не может быть быстро, я понимаю, и потом – жизнь коротка, а минералы вечны, по крайней мере в наших человеческих масштабах времени. Умоляю только Вас – не забыть об обещании.

О рукописи. Наверное, Вам особая спешка и ни к чему. Может быть, Вы не вполне отдаете себе отчет в нравственной ценности такого рода материалов. Их надо писать со спокойной душой и высокой мудростью. Свое предложение – прочесть Вашу вещь внимательно и самым доброжелательным образом – я повторяю. Одно «но». Мне бы хотелось получить (для пользы дела) вариант на машинке. Я просто привык к машинописному тексту, рукописный же вариант несет на себе печать личности автора (это мешает). И, кроме того, рукопись вообще надо держать дома во избежание случайностей пересылки. К тому же (после ознакомления с текстом) у меня есть желание и возможность познакомить с ним редакции заинтересованных журналов. Разумеется, никаких обязательств по исходу дела я взять не могу. Но я просто чувствую личную заинтересованность и обязанность помочь.

Числа 20 сентября я на десять пятнадцать дней смотаюсь на Кавказ. Буду пробираться в Сванетию с двумя профессиональными альпинистами – хорошие мужики, заслуженные мастера спорта, сваны. Давно я собираюсь о них написать, но для этого надо побыть с ними вместе в палатке, у костра и посетить их родовую сванскую башню. Числа с 10 октября я дома.

Желаю Вам всего лучшего. Жду рукопись мемуаров, а насчет отзыва на «Территорию» решайте, как Вам позволит время.

Кстати, о пенсионной жизни и о Севере. К тому времени, как Вы перейдете на пенсию, я надеюсь быть обладателем скромной яхты, в северных водах. Может быть, это будет переоборудованный под парус и каюту вельбот, может быть, другой вариант. Судно мое будет постоянно находиться там, так как я думаю в течение четырех пяти лет провести лето в полярных водах с заходами в устья рек. Как я Вам уже писал, надо поднять историю освоения Арктики.

С искренним уважением и лучшими пожеланиями

О. Куваев.

Февраль 1975

Многоуважаемый Герман Борисович!

Кончил я читать Вашу рукопись. Прошелся по ней дважды. При беглом ознакомлении я понял, что рукопись не нуждается в какой-то литературной правке с моей стороны – она написана на одном уровне вся. В противном случае я просто должен был бы ее переписать. Вы достаточно владеете пером, хотя первая Ваша книга о малазийском олове показалась мне гораздо занятнее и живее. И дело не в экзотичности материала, а просто Вы выбрали себе стиль, каким пишутся «история исследования» в геологических отчетах. Тонешь в фамилиях. Но, с другой стороны, это достойные фамилии, и решать тут право редактора. Я понимаю, что Вам просто неловко не упомянуть тех-то и тех-то людей. Позволю все же себе дать несколько советов с профессиональной, литературной точки зрения.

1. Нет автора Г.Б. Жилинского, лауреата Ленинской премии. Есть автор Герман Жилинский. Такова литературная этика.

2. Вводная глава мне представляется просто нескромной. Избави бог, я не собираюсь умалять Ваших заслуг. Но это за Вас должен сказать кто-то другой. Он же и скажет о том, что Вы лауреат Ленинской премии и член корреспондент к тому же. Вы упоминаете Э. Кренкеля. Но прочтите его книгу «RAEM – мои позывные» – как скромно, с какой даже иронией по отношению к себе она написана. А ведь слава Кренкеля, будем прямы, больше Вашей! Послушайте моего совета, отрешитесь от эгоцентризма (я его сразу заметил в. Вас при первой же встрече) и попросите эту главку написать кого-то другого. С фамилией, званием, именем. Будет гораздо лучше.

Когда Вы, к примеру, пишете о трудностях не своих, а Р. Даутова – Вы пишете просто прекрасную прозу, ее читаешь взахлеб. Но когда человек слишком много пишет о трудностях, лично им пережитых, – это утомляет читателя и снижает ценность книги. Единственный из известных мне путешественников, кто мог это делать, – это т. Федосеев. Он описывал им же пережитые трудности блестяще.