Читаем Избранное. Том III полностью

О технике. Мне кажется, что тебе надо отменить рваный стиль с подзаголовками. Я тебя вполне понимаю – тебе так легче, и ты вообще к этому склонен. Но попробуй для полноты событий написать плавную реалистическую повесть. И пиши, и пиши, пускай все плавно течет. Не в стиле, но в событиях. Потом все это легко и просто превращается в рваный и нервный стиль простым методом вычеркивания, ты писал о школе, так вот «начальное образование заканчивается, когда ты научишься ставить точку, научишься писать лишнее и вычеркивать. На этом, можешь считать, диплом Литинститута в кармане. Все остальное – от бога».

В отношении условной обстановки (пусть читатель домысливает) я с тобой полностью не согласен. Твое право: бери условную обстановку: стол, стул, табличку с надписью «лес,» «река», но будь добр эту обстановку дать в двух словах так, чтобы это была единственная река, единственный, лес, единственная станция твоей повести. Аналогия с театром неуместна – там есть актер, его эмоции и сила влияния. У тебя есть только слово, вот словом и будь добр; Не призываю тебя быть реалистом типа Федора Гладкова, давай обстановку штрихом, но найди единственный штрих. Без этого будет манерничанье. Фиолетовое – оно требует. Начало, когда поезд ушел, мне кажется хорошо. Энергично, и уже чувствуется вкус автора. Опять же, если ты решил применить сценарную технику, то в твоем распоряжении ретроспекция, да и вообще, раз человек на платформе, а поезд ушел, значит, он в этом поезде ехал. Нормально!

Насчет «подарил месторождение» – все это натяжка, но парень даже в тех отрывках, что ты прислал; вырисовывается странноватый, а если вся повесть фиолетовая, то почему не подарить месторождение. Не знаю, как ты справишься с фальшью слюнявой ситуации, но если тон будет задан, как он задан, оно само вылезет. Твое право, Боря, выбрать странноватый мир, где живут бичихи, шофера, где пьют какую-то мерзость, работают, гибнут – это необычный мир Вити Смирнова, тут как-то неуютно, вроде ночлега в углу пустого склада, но ты его должен населить, дать воздух, объем и людей. Если к этому будет благая и светлая мысль, что люди хоть и скоты, но все-таки люди, – вот и повесть.

Все сказанное коротко сводится к простым и вечным советам:.

1. Имей свои мысли и взгляды на мир. Обязательно утверждай, а не отрицай.

2. Ставь точку.

3. Будь прост.

4. Не будь злым.

Не пиши «красиво». Не миндальничай. Мир твоей повести обязан быть реальным миром с запахами, небом, цветами, лицами; биографиями. Про каждого героя ты знаешь на роман, чтобы написать о нем пять страниц. На мой взгляд, тебе надо вчетверо увеличить объем того, что есть, потом одну треть вычеркнуть, и будет повесть (черновик ее).

Режиссеру ты дал точное и правильное определение «мухолов». Именно он и есть. На сантиметр вглубь не заглянул.

О романе. Есть у меня экземпляр предыдущего варианта, но он уже настолько отличается от существующего черновика, что и посылать тебе его нет смысла. А конференция нужна. И весьма. Роман вроде получается путем, но вот сейчас не хватает в нем «нечто фиолетового», чтобы парень, его читавший, не мог забыть и не мог в этот вечер идти играть в преф или трепаться. Нюанса нету. Потерялся нюанс в событиях, хитросплетениях, смертях и т.д. Может, надо-то пять строчек или ввести какую-то рылу. Сейчас опять тупик – текст заправлен настолько, что ничего в нем не вижу. То есть то, с чего тебе начал писать: в голове-то есть, а на бумаге я это не вижу, и посторонний читатель не увидит. Пора Перепечатывать в пятый раз. 22-го хочу ехать в Москву на перепечатку двух первых частей, третью оставлю на март.

Название «Белой ночи яростный свет – в составе небольшого сборника, который я проблематично и ненавязчиво предложил Новосибирску. Если его завернут (что, возможно, уже и сделано), ты его бери. Название очень хорошее, и для твоей повести ложится. Если даже сборник возьмут, а оно будет очень ложиться, мы его из моего сборника изымем и сделаем тебе, для тебя найти единственное и точное название этой повести гораздо важнее, чем для меня. Пока просто подождем, что там скажут, в Новосибирске. Сборничек этот случайно получился у меня, и я так с самолюбием: «если идея понятна – берите» – его и предложил. «Идея непонятна – давайте обратно». Название тебе надо очень и очень. Хорошо бы слово «фиолетовый» туда пустить. Эх, жалко, что столько лет ты валял дурака, не набрал обычной и грубой техники. Одного чувства мало, а техника (при всех прочих данных) приходах лишь через лысину, психоз и мозоли на ж. Борька, ты стоишь на правильном пути, и рад сказать, что я просто уважаю эту твою работу и твое отношение к ней.

Перейти на страницу:

Похожие книги

Адмирал Советского Союза
Адмирал Советского Союза

Николай Герасимович Кузнецов – адмирал Флота Советского Союза, один из тех, кому мы обязаны победой в Великой Отечественной войне. В 1939 г., по личному указанию Сталина, 34-летний Кузнецов был назначен народным комиссаром ВМФ СССР. Во время войны он входил в Ставку Верховного Главнокомандования, оперативно и энергично руководил флотом. За свои выдающиеся заслуги Н.Г. Кузнецов получил высшее воинское звание на флоте и стал Героем Советского Союза.В своей книге Н.Г. Кузнецов рассказывает о своем боевом пути начиная от Гражданской войны в Испании до окончательного разгрома гитлеровской Германии и поражения милитаристской Японии. Оборона Ханко, Либавы, Таллина, Одессы, Севастополя, Москвы, Ленинграда, Сталинграда, крупнейшие операции флотов на Севере, Балтике и Черном море – все это есть в книге легендарного советского адмирала. Кроме того, он вспоминает о своих встречах с высшими государственными, партийными и военными руководителями СССР, рассказывает о методах и стиле работы И.В. Сталина, Г.К. Жукова и многих других известных деятелей своего времени.Воспоминания впервые выходят в полном виде, ранее они никогда не издавались под одной обложкой.

Николай Герасимович Кузнецов

Биографии и Мемуары
100 великих гениев
100 великих гениев

Существует много определений гениальности. Например, Ньютон полагал, что гениальность – это терпение мысли, сосредоточенной в известном направлении. Гёте считал, что отличительная черта гениальности – умение духа распознать, что ему на пользу. Кант говорил, что гениальность – это талант изобретения того, чему нельзя научиться. То есть гению дано открыть нечто неведомое. Автор книги Р.К. Баландин попытался дать свое определение гениальности и составить свой рассказ о наиболее прославленных гениях человечества.Принцип классификации в книге простой – персоналии располагаются по роду занятий (особо выделены универсальные гении). Автор рассматривает достижения великих созидателей, прежде всего, в сфере религии, философии, искусства, литературы и науки, то есть в тех областях духа, где наиболее полно проявились их творческие способности. Раздел «Неведомый гений» призван показать, как много замечательных творцов остаются безымянными и как мало нам известно о них.

Рудольф Константинович Баландин

Биографии и Мемуары
100 великих интриг
100 великих интриг

Нередко политические интриги становятся главными двигателями истории. Заговоры, покушения, провокации, аресты, казни, бунты и военные перевороты – все эти события могут составлять только часть одной, хитро спланированной, интриги, начинавшейся с короткой записки, вовремя произнесенной фразы или многозначительного молчания во время важной беседы царствующих особ и закончившейся грандиозным сломом целой эпохи.Суд над Сократом, заговор Катилины, Цезарь и Клеопатра, интриги Мессалины, мрачная слава Старца Горы, заговор Пацци, Варфоломеевская ночь, убийство Валленштейна, таинственная смерть Людвига Баварского, загадки Нюрнбергского процесса… Об этом и многом другом рассказывает очередная книга серии.

Виктор Николаевич Еремин

Биографии и Мемуары / История / Энциклопедии / Образование и наука / Словари и Энциклопедии