Избранное. Том второй

- Так уж и обыкновенно? – в голосе прибавилось неудержимого торжества, и Сазонов понял, что о решениях этого собрания ему ещё не раз напомнят.

- Может, переиграть? – чтобы проверить свои догадки, с неискренней уступчивостью спросил он.

- Поздно. Собрание проголосовало «за»...

- Ну, как знаете.

- Да я как раз ничего не знаю, это твои идеи...

- Это идеи колхозников.

- Колхозников можно подправить, если они ошибаются...

- А вы уверены, что мы ошиблись?

- Заключений пока не делаю, но если из области заинтересуются, я должен быть в курсе.

- Вы можете опередить их.

- Это ты напрасно, – обиженно сказал Камчук и сразу же, по окончании разговора с ним, заказал обком.

- Началось, – тревожно вздохнул Пермин. – Зря ты в эту бучу полез. Ежели что, ссылайся на нас.

- В лес бы сейчас, – перебивая его, мечтательно произнёс Сазонов. – К природе потянуло...

- За чем дело стало? Я мигом ружья достану...

При выходе столкнулся с Варварой. Она была встревожена.

- Логин потерялся! Вечор ушёл и всё ишо не воротился. Может, уж сгинул где?..

- С кем ушёл?

- Один.

- С собой брал что-нибудь?

- Карандаш да бересту.

- Значит, в лесу заночевал.

- Да ведь он в одном зипунишке! – всполошилась Варвара. – Испростынет весь или, упаси бог, на зверя напорется. С им уж было...

Как-то, собирая бруснику, Логин и Варвара припозднились и устроились на ночёвку в бору, в немудрящей землянке, должно быть, сооружённой охотниками. Усталая Варвара тотчас уснула. Логин долго ещё возился с птенцом, подобранным в разорённом гнезде синицы, и что-то наговаривал ему.

Внезапно кто-то загородил тёмно-синий овал входа.

- Цыля, мишка! – Логин шлёпнул незваного гостя по мохнатой холке. – Цыля! Тут мы ночуем...

Медведь, всхрипнув, стриганул прочь.

Утром, выйдя из землянки, саженях в пятнадцати Варвара обнаружила издохшего медведя.

- Это – берлога? – ежась от запоздалого страха, спросила она.

- Угу,- сонно отвечал Логин, поворачиваясь на другой бок. На жёрдочке, безмятежно щуря крошечные бисеринки глаз, сидел птенец...

Взяв с собою хлеб, водку и полушубок, они направились в лес.

- Почему вы решили, что он в лесу? – спросил Сазонов.

- Лес ему вроде академии... Пойдёшь с им, дак не надивишься. Станет статуем у какой-нибудь кочки и стоит, пока не сдвинешь.

- Счастливый человек! – вздохнул Сазонов. – Много ему дано! А я вот ничего не умею.

- Нашёл чему завидовать! По холсту мазилкой водить – большого ума не надо! Жизнь строить – посерьёзней! Её кистью не нарисуешь.

Они брели по серому пластинчатому снегу, обходя мощные стволы деревьев в янтарных наплывах смолы. Чуть слышно шелестели осыпающиеся иглы. Где-то неподалёку выстукивал дятел, невидимый в густых кронах. В вереске прыгала сорока, оставляя за собой крестики следов.

- Неуж в самую глухомань забрался? – сворачивая вправо, гадал Пермин.

Лес становился гуще, суровее, таинственнее. Всё больше ощущалось его необозримое вековое могущество. Всё меньше проступало между соснами и теперь уже встречающимися елями небо. Верхушки деревьев терялись высоко над головами людей, маленьких, самонадеянных, запросто и без страха бредущих в таинственные глуби леса. В этом бесстрашии были то ли властное спокойствие уверенных в себе владык, то ли кощунственная неосторожность безумцев.

- Где он может быть? – прислушиваясь к лесным шорохам, спросил Пермин.

Сазонов молча продирался сквозь кусты вереска, жадно вдыхая тонкие и многообразные запахи леса. Казалось, он уж забыл, что идёт на поиски заблудившегося человека, и шёл, чтобы идти и не останавливаться... только не останавливаться! Потому что остановка – это сомнение, это боль и горечь от пережитого, стыд за ошибки, промахи.

На Логина наткнулись неожиданно.

Он скрючился под ёлкой, дуя на посиневшие руки. Рядом, натянутые на рамки, лежали куски бересты и фанера с набросками углём.

- Жив? Чего домой не идёшь?

- Заблудился, – отвечал Логин. Но было похоже, что он и не пытался искать дорогу. Место вокруг было притоптано, а под елью тщательно очищено от снега.

Пока Пермин отпаивал его водкой, кутая в полушубок, Сазонов перебирал рисунки.

На одном – могучая сосна, навалившаяся на толпу маленьких сосёнок. Она не упала, а легла, по-барски развалясь на невзрачных деревцах. Толстый хобот её корня, распухая, алчно сосал земные соки.

Второй набросок был таким же, только близ сосны лежал раненый лось. К нему приближалась огромная тень охотника. Самого охотника не был видно. Да и нужен ли он, если видна тень?

Третьим был фанерный квадрат, крест-накрест изрешечённый углём. Лишь кое-где сквозь угольные решётки проступали кроваво- красные карандашные капли.

- Сохатого выдумал? – просил Пермин.

- Вон там лежит. При мне кончился, – чакая зубами, отвечал Логин. Он так основательно продрог, что ни шуба, ни водка не могли его отогреть.

- Здоров чёртушка, – увидев лося, восхищённо цокнул языком Сазонов. – И у кого на такое диво рука поднялась?

- Поднялась! – с болью вскрикнул Логин и зашёлся в простудном кашле. – Звери! Как есть звери!

У него выступили на глазах слёзы.

- Ты о ком? – оглядываясь по сторонам, спрашивал Пермин.