Избранные эссе

а) В протестантизме рационализм идеалистичен, а у католиков материалистичен.

в) Католицизм начал отрицать догмат и заменил его преданием поместной церкви.

с) Протестантизм пошёл дальше и в своём отрицании догмата, как живого предания, утвердил предание внецерковное и случайное.

Так что этот, казалось бы, мизерный шаг «филиоки», привёдший к расколу, предопределил внецерковное одиночество западного человека, сделал его молитву схоластически рациональной.

Отвернувшись от общей базы любви и расколовшись на два враждующих лагеря внутри себя, Запад, увлечённый внутренней полемикой, всё время ходит на поверхности и не касается корней религиозной жизни. Споры о значении сверхдолжных заслуг, о силе и смысле молитвы, о взаимоотношении веры и добрых дел — объясняются коренной неправильностью в постановке вопросов.

Большинство этих вопросов для Церкви просто не существует, а если и существует, то легко разрешается на основе закона Любви, которой пронизана Церковь.

Католицизм связан неразрывными узами с грехами протестантизма, следовательно, у них грехи общие, и ущербность любви и единства тоже.

Отчего вытекает, что православие, не болевшее всеми этими заболеваниями «рационализма», после раскола Церкви идёт своим путём и совершенно другим.

Характеристика взглядов Востока и Запада

Перед тем, как перейти к определению настоящего вселенского смысла православной Церкви (по Хомякову), интересно посмотреть на ту характеристику, которую он даёт Востоку и Западу, в некоторых вопросах:

«Мудрость Запада учит закону любви, а юродство Востока — о силе и даре любви.

Мы знаем, что Церковь не ищет Христа (как ищут его протестанты), Церковь обладает Им, и обладает и принимает Его постоянно, внутренним действием любви, не испрашивая себе внешнего признака Христа, созданного верованием Римлян».

«Малая песчинка не получает нового бытия от массы, от груды, в которую её забросил случай. Таков и человек в пространстве.

Кирпич, заложенный в стене, нисколько не изменится и не улучшится от места, в которое его заложила рука каменщика. Именно таков, человек в романизме.

Но частица вещества, усвоенная живым телом, сращивается и делается неотъемлемой частью его организма, и сама получает от него новый смысл и новый импульс жизни.

Таков человек в Православии».

«Три голоса громче других слышаться в Европе:

Рим провозглашает — «Повинуйтесь и веруйте моим декретам».

Протестанты говорят — «Будьте свободны и постарайтесь создать себе хоть какое-нибудь верование».

А Церковь взывает — «Возлюбите друг друга да единомыслием исповемы, — Отца и Сына и святого Духа». Вот в чём, считает Хомяков, и разница между православием и западным христианством.

Он её наглядно на этих примерах показывает и добавляет, что «разница в самой сути понимания духовной жизни, в самом мистическом отношении к Церкви и к пребывании в ней».

Постановка вопроса, ответы, сопоставления и анализ Церкви после раскола позволили Самарину назвать Хомякова первым русским православным богословом.

VII

Соборность

Полемизируя с Западом, Хомяков основывает своё учение об истинной соборности, на том как её исповедует православная Церковь.

Отправным моментом ему служит окружное послание Восточных Патриархов 1848 года, написанное в качестве ответа Папе Пию IX, на первые попытки Рима провозгласить догмат о непогрешимости Папы.

В послании написано:

«Непогрешимость почиет единственно во вселенскости Церкви, объединённой взаимной любовью. И неизменяемость догмата, равно как и чистота обряда, вверена охране не одной иерархии, но и всего народа церковного, который есть Тело Христово».

Хомяков понял, какое решающее значение имеет эта формулировка в посланиях Патриархов. Именно в ней, после многовекового перерыва, чуть ли ни со времени Вселенских Соборов, Восточная Церковь ясно определила свою мистическую сущность.

А в глубине церковной жизни этот голос православия имел такую же силу и значение, столь же огромное, как для католиков провозглашение непогрешимости.

Вчитываясь в патриаршее послание, поражаешься его надвременностью: написано оно было в 1848 году, на «злободневную тему» и полностью отвечало ему, и? вместе с тем, оно могло быть написано давно, в какие-нибудь V-VI века. Ведь церковная тема и основная истина, по сути, оставались надвременными. А отсюда выходит, что в истинной Церкви нет, церкви учащей и поучаемой. Истина лежит в полноте и только в полноте Христова Тела, а отдельные её члены — миряне, иерархи и пр. — неизбежно могут ошибаться и грешить против истины.

Постижение сущности Церкви невозможно одним разумом.

Самарин, в предисловии к богословским сочинениям Хомякова, написал: «Я признаю, подчиняюсь, покоряюсь, стало быть, я верую. Церковь принимает в своё лоно только свободных».

Задача Хомякова сводилась к раскрытию изнутри существа Церкви. Главная мысль его, что сущность Церкви сводиться к «живому её организму».

Какими же законами управляется этот живой организм?

Что есть его мотор? Кто или что придаёт ему жизнь?