Избранные эссе

Потому что вот вам еще то, что странно, но правда: в окопах повседневной взрослой жизни не бывает атеизма. Как не бывает возможности не поклоняться. Все чему-то поклоняются. Единственный выбор – это чему поклоняться. И убедительный довод выбрать для поклонения бога или какую-нибудь духовную сущность – будь то Христос или Аллах, Яхве или викканская Богиня-Мать, или Четыре благородные истины, или какой-нибудь нерушимый набор этических принципов, – заключается в том, что почти все остальные варианты поклонения сожрут тебя заживо. Если ты поклоняешься деньгам и вещам, если в них ты закладываешь истинный смысл жизни, их всегда будет мало – тебе всегда будет мало. Это правда. Станешь поклоняться своему телу, красоте и сексуальной привлекательности – и всю жизнь будешь чувствовать себя уродом. А когда проявятся время и возраст, ты умрешь миллион раз перед тем, как тебя наконец оплачут.

В каком-то смысле мы все это уже знаем. Эти истины зашифрованы в мифах, пословицах, клише, эпиграммах и притчах; это скелет любой великой истории. Вся штука в том, чтобы помнить об истине ежедневно.

Станешь поклоняться власти – закончишь наедине со слабостью и страхом, и чтобы притупить страх, тебе нужно будет все больше власти над людьми. Станешь поклоняться интеллекту, захочешь выглядеть умным – закончишь с ощущением, что ты дурак и мошенник, вечно балансирующий на грани разоблачения.

Но коварство всех этих видов поклонения вовсе не в том, что они злы и порочны, а в том, что они бессознательны. Это настройки по умолчанию. Это виды поклонения, в которые постепенно скатываешься день за днем и становишься избирательнее в том, что видишь, и в том, как измеряешь ценность, при этом даже не осознавая, что делаешь.

И так называемый «реальный мир» не будет отговаривать вас от жизни с опорой на настройки по умолчанию, потому что так называемый реальный мир людей, денег и власти весело барахтается в страхе, злобе, разочаровании и поклонении себе. Наша современная культура обуздала эти силы, получив невероятное изобилие, комфорт и личную свободу. Свободу для каждого из нас быть богом в своем маленьком королевстве размером с черепную коробку, в одиночестве, в самом центре творения. У этого типа свободы много плюсов. Но, разумеется, есть разные виды свободы, и самый ценный – тот, о котором нечасто слышишь в этом большом внешнем мире желаний, достижений и самопрезентаций. По-настоящему важный вид свободы требует внимания, осознанности и дисциплины, способности заботиться о других людях и жертвовать чем-то ради них снова и снова, каждый день, миллионом мелких и несексуальных способов.

Это и есть настоящая свобода. Быть образованным и понимать, что такое «думать». Альтернатива – бессознательность, настройки по умолчанию, «крысиные бега» и постоянное гложущее ощущение бесконечной утраты и обмана.

Я понимаю, все это, наверно, звучит не очень весело и свежо, не особо вдохновляет и совсем не похоже на привычную напутственную речь. Но это, насколько я могу судить, Правда с большой буквы «П», без всяких риторических приятностей. Вы, разумеется, можете думать об этом как угодно. Но прошу вас не отметать все это как какую-нибудь назидательную проповедь д-ра Лоры[496]. Все это на самом деле не о морали, не о религии, не о догмах и не о больших важных вопросах жизни после смерти.

Правда с большой буквы «П» – это о жизни перед смертью. Это о том, как дожить до тридцати, или, может быть, даже до пятидесяти и не хотеть застрелиться. Это о настоящей ценности настоящего образования, которое не имеет почти ничего общего со знанием и очень много общего с простым пониманием; пониманием чего-то настолько настоящего и важного, спрятанного прямо у нас под носом, все время, что нам приходится раз за разом напоминать самим себе:

«Это – вода».

«Это – вода».

«Возможно, эскимосы оказались там не просто так».

Это невообразимо сложно – день за днем оставаться сознательным и живым во взрослом мире. А это значит, что еще одно великое клише оказывается правдой: век живи – век учись. И ваше обучение начинается прямо сейчас.

Я желаю вам больше, чем просто удачи.

Послесловие переводчика

«Я не журналист и не претендую», – не раз и не два говорил Дэвид Фостер Уоллес – значительный американский автор девяностых и нулевых, мастер неожиданных форм, трудночитаемых словесных заворотов и нагромождения сносок[497]. Но то, что он себя журналистом не считал, не помешало ему оставить после себя большой корпус публицистики и повлиять на множество писателей. Впрочем, особой загадки в этом нет.

Тексты Уоллеса можно поделить на три категории[498]: романы, рассказы и публицистика. На русском языке уже можно ознакомиться, например, как с легендарным кирпичом «Бесконечная шутка», принесшим Уоллесу литературную славу, так и с «Короткими интервью с подонками», которые эту славу зацементировали. А эта книга впервые представляет русскоязычной аудитории некоторые его лучшие статьи в порядке выхода оригинальных сборников.