Избранные ходы

Оказавшись в хвосте, Татьяна приказала впередсмотрящему Усову убрать весло, чтоб не мешало, и академически гребанув с места, заработала в одиночку на всех оборотах. Байдарка пошла, как скутер, задрав нос кверху. Усов сидел высоко, как на лошади. Всего полкорпуса отделяло их от лидеров, Матвеенкова с Мучкиным, когда впереди появилась черная точка, которая стала быстро разрастаться в моторную лодку. Лихач играл машиной, огибая одному ему видимые препятствия. Поравнявшись с эскадрой, он вошел в вираж, наделав много волн. Посудина Татьяны покачнулась в продольной плоскости всего два раза. На третий она, как лошадь, встала на дыбы и начала погружаться в воду. Раздался нечеловеческий крик Татьяны. Имитируя недельного котенка, она вслепую била по воде руками и орала матом, очень близким к благому. Смирившись с участью, она уже согласилась было пойти на дно, но оказалось, что идти некуда — воды в реке всего по пояс.

Забелин, отвоевавший у биологички прерогативу не грести, как сливки, снимал свои первые документальные кинокадры.

Последовала вынужденная высадка на берег. Регата была смещена по графику далеко вправо. Решетнев на скорую руку произвел изыскательские работы, чтобы половчее привязать к местности палаточный городок, и определил линию установки жилищ. Вскоре стоянка была оборудована по всем правилам бойскаутского искусства — вкривь и вкось. Парням пришлось попотеть, чтобы так и не суметь выполнить градостроительную волю Решетнева, бредящего мировым порядком.

Женская фракция тем временем загорала, удалившись за ближайший холмик. Девочки уселись вокруг Татьяны, как гарнир вокруг котлеты, и принялись в тысячный раз перещупывать косточки одногруппникам. Подобного рода пальпацией они занимались с первого курса и знали наизусть каждую кость, но присутствие в компании биологички Лены вновь вывело их на эту стезю.

Забелин в бивачных работах участия не принимал. Как только девушки скрылись за холмом, он поерзал минут пять на месте и потихоньку пополз за ними. Он решил снять скрытой камерой несколько чисто женских мгновений. Изловчившись за кустом, он, задыхаясь от прилива творческих сил, приступил к работе. Не давая аппарату ни секунды послабления, Забелин лихорадочно мыслил: «Эта серия будет самой сильной! Не то, что предыдущая! Самое главное — правильно выстроить групповые кадры!»

В манере загорающих девушек использовать белье сквозило желание оставить на теле как можно меньше незагорелых мест.

— Хоть немного подкоптимся, а то на людях раздеться стыдно, потянулась биологичка своим русалочьим телом. — Ты бы прилегла, Таня, а то голову напечет, — посоветовала она Черемисиной и подгребла к себе барханчик теплого песка.

— Когда стоишь, лучше пристает загар, — ответила Татьяна, продолжая, как Оранта, держать руки поднятыми кверху, словно вымаливая у неба ультрафиолетовую катастрофу. Будто подсолнух, она не спеша поворачивалась вслед за солнцем.

Невысокий обрывчик, нависший над рекой, долго терпел на себе ее присутствие. Наконец он не выдержал удельной нагрузки и пополз. Татьяна вместе с глиной рухнула в воду. Девочки бросились спасать подругу, но она выбралась из омута сама и, отодвинув спасительниц руками, в упор уставилась на соседний куст.

— Кажется, за нами подсматривают, — легко отличила она мутный камуфляж всей в мормышках куртки Забелина от яркой зелени молодых майских побегов.

Забелин сидел ни жив ни мертв. Он сообразил, что выход только один, и, подпрыгнув на месте, рысью почесал в лагерь. Но не успел он перевалить через спасительный бугор, как правая рука Татьяны грузно легла на его хребет, собрав в кучу всю куртку. Спина снайпера заголилась до лопаток. Через минуту Забелин лежал у женских ног. О том, чтобы успеть попутно отревизовать ноги биологички Лены, не могло быть и речи.

— Это же искусство, — лепетал он в свое оправдание. — Аполлон, Венера, красота человеческого тела… Татьяна, ты же сама просила чаще задействовать тебя… только не трогайте камеру!

— Если ты эту порнографию не вырежешь, смотри у нас! Своим фильмом он заставит меня плакать! Как бы не так! Тупая радость! Чтоб глаза мои тебя больше не видели!

Надругание над режиссером-любителем было произведено на виду у невесты. Вечером у Забелина с биологичкой на этой почве могли возникнуть проблемы лидерства.

Он был отпущен под честное слово и под смех чисто женской фракции.

— И никогда не называй меня Татьяной! — крикнула ему вслед Черемисина. — Меня зовут очень просто — Таня! Неужели трудно запомнить?!

Матвеенков, всегда очень ревностно относящийся ко всякой поживе, принял стоявшие неподалеку постройки за пчелосовхоз.

— Может, так сказать… в смысле… просто, ну, как бы попробовать… сходим? — с поперхиванием, будто избавляясь от какого-то немыслимого солитера, исполнил он монолог для Усова.

— Да какой сейчас мед? Май на дворе, а по старому стилю так вообще апрель! — просклонял его Усов, а сам был согласен отправиться за сладким даже зимой и хоть на край света.

Добытчики, как Винни-Пух с Пятачком, затрусили к пасеке.