Читаем Избранные киносценарии 1949—1950 гг. полностью

Избранные киносценарии 1949—1950 гг.

Автор Неизвестeн

— Смотри, какой вояка! — насмешливо произносит Дима. — Медали повесил…

— Медали не трогай!

— А почему? Это же не кнопки сигналов!

Дима вызывающе хохочет.

И вдруг раздается раздраженный окрик Бориса:

— Мачта, оставь!..

— Не оставлю! — петушится Дима. — Пусть признается!..

В эту минуту за его спиной появляется старшина Коркин. Заметив его, ребята торопливо принимаются за свои дела.

— Что случилось, воспитанник Зайцев? — спрашивает Коркин.

— Сами знаете, товарищ старшина, — с неохотой отвечает Дима.

— Воспитанник Зайцев, научитесь докладывать старшему начальнику, — строго наставляет Коркин. — Говорите коротко, ясно. Докладывайте самое главное…

Дима подтягивается.

— Есть, самое главное!.. Из-за этой истории со Столицыным нас сегодня во Дворец пионеров не берут, а завтра…

Старшина перебивает его:

— Получите билет во Дворец пионеров!

И он начинает раздавать мальчикам билеты, которые вручил ему Левашов.

— А Столицыну билет будет? — робко спрашивает у старшины Борис.

— Столицыну билета нет, — сухо отвечает старшина и вдруг замечает, что у Бориса развязался шнурок. — А вы, воспитанник Лавров, лучше шнурок завяжите, а то как тревога, так у вас…

— Какая тревога? — испугался Борис.

Старшина вспомнил, видимо, наказ Левашова и заговорил другим, более «деликатным» тоном:

— Говорю, случится, допустим, тревога, наступите на шнурок — упадете…

Он продолжает раздавать билеты.

На глазах у Сергея блестят слезы.

Дворец пионеров. Огромный белоколонный зал. Нарядная толпа детей. Играет музыка.

Нахимовцы и школьницы танцуют полонез. Вокруг веселые, радостные лица зрителей.

Не весел только Борис. Он одиноко стоит у колонны и, занятый своими тревожными мыслями, не видит, как к нему подходит Левашов.

— А вы почему не танцуете? — спрашивает офицер.

Борис от неожиданности не знает, что ответить. Но Левашов словно не замечает его смущения.

— Я хотел поговорить с вами о Столицыне, — продолжает офицер. — Вы, кажется, друзья?.. Надо его поддержать, если он не виноват… А если виноват — надо помочь ему признаться…

В эту минуту к ним приближается веселая толпа малышей, во главе которой ковыляет белый медвежонок.

— Здравствуйте, товарищ капитан третьего ранга! — приветствует «медвежонок» офицера. — Не бойтесь — это я!..

Он проворно снял маску и на Левашова глянуло счастливое озорное лицо Степы Сковородкина.

— А, Степа! — приветливо улыбнулся офицер. — Как успехи?

— По арифметике пять получил!

— Молодец! Поздравляю.

— Теперь дело пойдет! — уверенно заявляет Сковородкин.

— Ну, держись, Степан Андреевич! — весело наказывает Левашов. — Слово моряка — закон!

Степа снова надевает маску, и компания малышей отправляется дальше.

— Вот и все, что я хотел вам сказать. Подумайте об этом, Лавров, — говорит Левашов, снова повернувшись к Борису.

Дружески кивнув мальчику, офицер уходит. Борис провожает его беспокойным взглядом и нетрудно понять, как тяжело ему сейчас.

…Полонез сменился вальсом. Танцующих становится все больше и больше.

Снежков тоже приглашает на танец одну из школьниц. И хотя Федя ей по плечо, держится он уверенно, с достоинством.

В соседней паре — паренек из четвертой роты. Он сразу же завладевает вниманием Фединой девочки.

— Посмотрите, как он замечательно танцует! — восхищенно шепчет она.

— Замечательно? — удивляется Федя. — Что вы! Лучше нашего Лаврова никто не танцует… Хотите познакомлю?

— Пожалуйста!

Снежков глазами ищет Бориса, не находит его. Сделав неожиданно крутой поворот, он выводит девочку из круга танцующих и исчезает с ней в толпе.

Гостиная Дворца пионеров. Из зала доносится мелодичная музыка вальса.

На стенде с фотографиями детей-участников Великой Отечественной войны — портрет Сергея Столицына. Около стенда толпятся ребята. Здесь же Марат и Дима.

— Скажите, Столицын у вас учится? — обращается к нахимовцам одна из девочек.

— К сожалению, даже в нашей роте, — отвечает Дима.

— Почему к сожалению?

Дима вздохнул.

— Не оправдал наших надежд…

— А это правда, что он герой?

— Герой! — иронически подтверждают нахимовцы.

— А почему он не пришел?

— Видите ли, — робко начал Дима, — с ним случилось…

— Ничего с ним не случилось! — перебивает его неожиданно появившийся Борис. — Столицын не виноват!

— А кто виноват? — в один голос спрашивают удивленные Марат и Дима.

И вдруг раздается голос: