Избранные киносценарии 1949—1950 гг.

— Садитесь, Иван Дмитриевич.

Контр-адмирал указывает Булату на кресло, сам садится против мичмана и протягивает ему открытый портсигар.

И вот Булат и Сергей встречаются.

С отеческой нежностью старый мичман обнимает своего любимца и пытливо заглядывает ему в глаза. Выдержка оставляет мальчика. Сергей пытается улыбнуться, но вместо улыбки получается какая-то жалкая гримаса, на глаза набегают слезы и, уткнувшись Булату в грудь, он плачет…

Булат утешает его:

— Ну, ладно, ладно. Верю тебе, Сережа. Успокойся — моряку плакать не положено…

Он ласково гладит мальчика по спине, а сам с опаской оглядывается — не видит ли кто эти невольные слезы его питомца. Но в большой, уютно обставленной комнате отдыха никого больше нет.

Булат вдруг вспоминает:

— Сережа! Да ведь я письмо тебе привез. Только ты уехал, а на базу пришло письмо. Ну-ка, прочитай…

Он усаживает Сергея на диван и, сев рядом с мальчиком, достает из кармана письмо.

На конверте адрес: «Северный Флот. Сергею Столицыну».

Сергей вытирает слезы.

— Ты не сердись, Сережа, что оно распечатано, — виновато говорит Булат. — У нас в дивизионе все его читали. Замечательно душевное письмо!..

На измятом листке — уже знакомые нам строчки:

«Дорогой Сережа! Сегодня мы прочитали о твоем подвиге. Гордимся тобой и поздравляем с наградой. Приезжай к нам учиться и просись в нашу 5-ю роту. Здесь тебя ждут настоящие друзья.

От имени роты  Б о р и с  Л а в р о в».

— Борис Лавров, — вслух произносит Сергей, и лицо его светлеет. — Лавров верит, что я не виноват… А вот другие…

— Ничего, Сережа, — успокаивает Булат, — и другие поверят. Ты только держись покрепче… — Он поворачивается на шум.

В комнату входят несколько воспитанников пятой роты, вернувшихся из Дворца пионеров. Снежков первый приветствует Булата.

— Опять кого-нибудь привезли? — любопытствует Федя.

— Да нет, — улыбается мичман, — теперь уж сам приехал.

— Учить нас будете? — спрашивает Дима.

— И вас учить, и сам учиться буду…

В эту минуту в дверях появляется Борис. Сергей устремляется ему навстречу.

— Спасибо, Боря! — с жаром произносит Сергей и крепко жмет руку товарищу.

Борис удивленно смотрит на него:

— За что?

— За письмо!

Сергей протягивает ему листок. Борис узнает свое письмо и вдруг замечает Булата. Старый мичман подходит к мальчику и кладет на плечо руку.

— Спасибо, сынок, — говорит Булат. — И за письмо спасибо, и за то, что веришь Сереже. Это и есть настоящая дружба…

Сгорая от стыда, Борис опускает голову.

Плакат:

Сегодня

ОТКРЫТОЕ КОМСОМОЛЬСКОЕ СОБРАНИЕ

Повестка дня:

Прием в члены ВЛКСМ воспитанника 5-й роты

СЕРГЕЯ СТОЛИЦЫНА

Аудитория, заполненная комсомольцами. У стола президиума — воспитанник старшей роты.

— Биография у Столицына хорошая, — говорит юноша. — Такой биографии любой комсомолец позавидует. Столицын воевал, смерти в глаза смотрел…

— В опасную минуту не растерялся! — громко добавляет с места Снежков.

— Все это верно, — продолжает комсомолец. — И все-таки, пока не выяснится история с тревогой — принимать Столицына в комсомол, по-моему, нельзя…

— Правильно! — поддерживает его Дима. — Пусть сначала признается!

— Я предлагаю вопрос отложить, — заканчивает оратор и садится на свое место.

В зале оживление, раздаются одобрительные возгласы. Звонит председательский колокольчик.

Взволнованный Сергей вскакивает со своей скамьи, хочет что-то сказать, но сидящий рядом с ним Булат спокойно берет его за локоть, усаживает на место.

Снежков поднимает руку — просит слова.

Борис растерянно оглядывается вокруг. Взгляд его задерживается на поникшем Сергее, потом на сидящем среди воспитанников Левашове, на поднявшем руку Снежкове. Короткое раздумье, и Борис тоже поднимает руку.

— Слово имеет воспитанник Снежков! — объявляет председатель.

Снежков выходит к столу президиума.

— Я, конечно, решающего голоса пока не имею, — смущаясь, начинает свою речь мальчик. — Не дорос еще — в комсомол меня будете принимать в будущем году. Но я хочу сказать, что принять Столицына в комсомол надо!..

— Это почему же? — недоумевает Дима.

— Почему… Столицын обманывать нас не будет. Он с флота пришел. У него биография…

— Биография! — насмешливо произносит Дима. — Смотри, какой защитник нашелся!

В зале шум. Председатель звонит.

— Если бы Столицын был виноват, — убежденно продолжает Снежков, — он бы признался… Я ему верю…

Снова шум. Голоса.

— Верить, Федя, мало!

— Надо доказать!

Снежков беспомощно разводит руками.

— Доказать, — повторяет он с отчаянием в голосе. — Не могу доказать…

— То-то и оно! — торжествует Дима. Он вскидывает руку: — Прошу слова.

Совсем уже упавшего духом Снежкова неожиданно осеняет новая мысль.

— А вот скажите, — горячо обращается он к товарищам, — кто из вас назовет Столицына трусом? — Он кивнул Сергею: — Встань, Сергей!