Избранные киносценарии 1949—1950 гг.

— А что будет, — теперь летчик в упор рассматривал Шелленберга, — когда мы полетим над французской или английской территорией?

Шелленберг собрался ответить, но Гарви снова поспешно вмешался:

— Вас встретят, как родных братьев.

— Забавно, — сказал летчик. — А дальше что?

— Потом вы вернетесь обратно, — в голосе Гарви был просто восторг от перспективы, открывавшейся перед летчиком. — Набьете карманы хорошими зелеными бумажками и отправитесь в Штаты или… Париж.

— Не так плохо?.. — Хейвуд подмигнул летчику.

— Не так плохо… — Интонация летчика была неопределенной.

— Значит, по рукам? — спросил Гарви.

— Еще один вопрос, — летчик заложил руки за спину и плотно сплел пальцы. — Каким образом вы, два американца, очутились здесь, у наших заклятых врагов?

Хейвуд усмехнулся, подошел к летчику поближе, отечески положил руку ему на плечо:

— Послушай, мальчик, — сказал он, — когда у тебя обсохнет молоко на губах, ты поймешь, что у нас есть только одни враги — красные! Это наши враги на всю жизнь, а с остальными у нас бывают короткие размолвки…

По выражению лица летчика трудно было что-нибудь определить. Летчик задумчиво смотрел на Хейвуда.

— Значит, русские ребята, которые заправляли мою машину под Полтавой, когда я садился у них, мои враги?

— Конечно, мальчик! — сказал Хейвуд. — Это истинная правда, как то, что есть господь на небесах.

— Я довольно долго болтался в небесах, — все так же задумчиво сказал летчик, — и не заметил этого…

Затянувшийся разговор начал раздражать Хейвуда.

— Ну вот что, дружок, — резко сказал он. — Довольно разговоров. Да или нет?

— Надо ответить? — медлительно спросил летчик.

— Немедленно! — сказал Хейвуд. — Должен сознаться, ты мне надоел.

— Хорошо, — еще медленнее протянул летчик.

И раньше, чем кто-нибудь успел опомниться, он коротким, точным движением выбросил руку вперед, и сенатор во весь рост растянулся на полу. Все напускное равнодушие слетело с летчика. Он бросился вперед, но наткнулся на пистолет Марты.

— Спокойно, — прозвучал равнодушный голос. — Подними руки… Подними руки, говорят тебе. Стреляю.

Столько убедительности было в этом равнодушии, что летчик опомнился. Медленно, нехотя он поднял руки, потом резко отвернулся.

— Так-то лучше, — одобрительно сказала Марта. — Теперь опусти руки за спину.

Щелкнули наручники.

Когда летчик стал безопасен, все присутствующие приблизились к сенатору, помогая ему встать.

— Прошу прощения, — Марта обращалась к сенатору, но смотрела на Шелленберга, — я не предполагала, что он взбесится.

— Откуда вы привезли этого идиота? — плачущим голосом спросил Хейвуд. Челюсть его очень болела.

— Уберите его! — резко сказал Шелленберг Марте. Она показала летчику на дверь. — Обратно. В лагерь, — прибавил Шелленберг.

Летчик медленно двинулся к выходу. Марта последовала за ним.

— Позаботьтесь о том, — Хейвуд говорил с трудом, — чтобы немедленно был найден другой американский пилот.

— Ужасно неприятное происшествие…

— Я надеюсь, — мягко спросил Гарви, — летчик не сможет поделиться в лагере своими впечатлениями?..

— Он уже ни с кем не будет делиться никакими впечатлениями, — так же мягко ответил Шелленберг. — Мы позаботимся об этом.

— Он умрет? — притворное удивление и злость отразились на заплывшем лице Хейвуда.

Маленькая открытая машина с бешеной скоростью мчится по шоссе. Летчик беспомощно трясется рядом с Мартой. Время от времени они поглядывают друг на друга.

Город остался позади. Встречные машины, мотоциклисты, прохожие попадаются все реже и реже.

Дорога становится пустынной. Промелькнул лесок.

Машина поднялась на пригорок и внезапно остановилась возле нескольких одиноко растущих деревьев.

Марта выходит из машины, обходит ее и открывает дверцу со стороны летчика.

— Вылезайте! — приказывает она.

— Приехали?

Летчик выходит, стараясь сохранить хладнокровие. Он жадно смотрит на мир, хоть и неприветливый, но все же живой, на хмурое небо, побуревшие стволы деревьев.

— Идите вперед, — тем же тоном говорит Марта.

Летчик делает несколько шагов вперед, затем поворачивается и смотрит на идущую следом Марту.

— Повернитесь спиной!

Летчик поднимает голову:

— Я предпочел бы стоять лицом.

— Повернитесь, говорят вам, — в ее голосе сквозит раздражение.

Летчик поворачивается.

Раньше, чем летчик успевает опомниться, Марта снимает с него наручники.

— Видите лесок? — спрашивает она.

Мысли человека, приговоренного к смерти, с трудом возвращаются к обычным понятиям. Проходит несколько секунд. Летчик резко поворачивается и смотрит прямо в глаза Марты.

— Что это значит?

— Не теряйте времени, не задавайте вопросов, — голос Марты звучит необычно ласково.

У летчика появляется надежда:

— Вижу…

— Дождетесь здесь ночи, — говорит она, — и пойдете на восток. Все время на восток. Если не убьют, — доберетесь до друзей…

Летчик пристально смотрит на Марту, лицо которой несколько часов подряд вызывало в нем отвращение и злобу. Он начинает о чем-то догадываться.

— Вы не немка? — спрашивает он.

— Не будьте дураком! Я вас отпускаю потому, что вы дали по морде вашему сенатору: у меня с ним личные счеты.

Марта направляется к машине.

— Слушайте… — останавливает ее летчик.