Избранные новеллы

После этих слов он, косо наклонив голову вперед, поспешно рассек стену любопытствующих, которая тотчас перед ним расступилась, левой рукой он, можно сказать, поволок за собой молодую даму, не иначе с единственной целью — как можно скорей укрыть ее от мужских взглядов. А два десятка катенцев глядели ей вслед совершенно одинаково: мрачно, почтительно и в совершенном восторге, какой только был предельно допустим по отношению к родственнице маркиза, — а ведь она, без сомнения, его родственница, эта юная дама: родственница из Германии, ради которой — и в этом все были согласны — ей-же-ей, стоит пострадать в чистилище — эти длинные ноги в белых брюках, походка все равно как у школьницы, и все-таки… Кстати — это заметил один из них — пуловер у нее был как раз под цвет машины, а другой, возвысив голос, добавил, что кабриолет был как раз под цвет ее глаз, механик же, словно испуганно, провел пальцами по лаку машины: и впрямь свежая краска.

После чего они объединенными усилиями закатили машину в мастерскую и разошлись по домам, мужчины и мальчики; колокола маленького собора торжественно возвестили полдень. Некоторые еще побродили по прибрежному шоссе, они желали собственными глазами убедиться, действительно ли маркиз со своей спутницей способен одолеть крутую лестницу, которая вела от края поселка прямо к замку, или он предпочтет дорогу на Сант Агату. И какое бы решение он ни принял, повел он себя несколько необычно и абсолютно необъяснимо: кто ж это ходит пешком, когда можно и подъехать, кто в раскаленный августовский день карабкается на Монте Випери, когда можно оказаться дома через пять минут? Почему бы тогда уж прямо не провести сьесту в духовке? То, что полезно для хлеба и для гадюк, христианину может только повредить.

Нарни — и это всем бросилось в глаза — ни разу не оглянулся на свою спутницу. Задрав подбородок, он вышагивал впереди — как слепой. Белая полотняная кепка косо сидела у него на голове, а короткие рукава его защитного цвета куртки выглядели как оборванные. Когда он шел вот так свесив руки, порой спотыкаясь и не глядя на дорогу, шел вплотную к домам, можно было подумать, будто он вырвался из огня и развалин, тем более что по правой руке у него все еще бежала кровь. Там, где начиналась уступчатая тропинка, он совсем остановился. И медленно обернулся к девушке, и люди услышали издали его голос, вот только говорил он по-немецки. Люди лишь сумели разобрать, как ее зовут, «Аня» — так обратился он к ней, громко обратился, один раз он даже выкрикнул ее имя. Но заметив, что они не одни здесь, оба быстро начали подниматься по лестнице — словно спасаясь бегством.

Дорога через поселок заняла от силы пять минут, и еще пять минут они после этого молча поднимались в гору, прежде чем он обернулся к ней и поглядел на нее, пожимая плечами и — до некоторой степени — растерянно. Аня глядела мимо него по склону горы. И запрокинув слегка отяжелевшую голову, она обегала глазами кучку белых сверкающих домиков, окруживших крутые каменные стены, про которые с такого расстояния только и можно было сказать, что они старые, просторные и, надо полагать, очень мрачные, как дымоход, через который унеслось в небо множество черных, недобрых времен. Присутствие церквушки угадывалось по наличию колокольни, она кротко притулилась у подножия забранных камнем террас, похожих, если глядеть со стороны, на угловатые кулаки, возносящие замок кверху, так что он царил над всем карстовым хребтом.

— Аня, — сказал Нарни умоляющим голосом. Она взглянула на него, словно очнувшись от сна. — Слушаю. — А кстати, почему он перед этим так на нее кричал? И успокоился ли он с тех пор? Она ведь тоже испытала страх, но только — он должен ей поверить — но только не перед пропастью, не перед морем, не перед смертью, а «так близко к цели, подумала я, так близко, как бессмысленно!»

— Бессмысленно? — он коротко хохотнул, словно она удачно сострила. — А подниматься в этакое пекло по склону — это разве имеет смысл?

— Почему ты тогда не взял такси?

— Такси? — Он поглядел на нее и печально покачал головой. Ну почему она ничего не желает понять? Когда они заявятся туда, наверх, — он с усилием воздел руку вверх — тогда, тогда, ну, тогда конец всему их путешествию.

— Хотя бы и так! — Она вызывающе мотнула головой.

Он подошел поближе к ней и склонил голову: уж раз она не желает поехать к его дяде, в Калабрию, у него есть и другая идея: в Порторико живет одна из его кузин, она разводит табак. Климат на Южном побережье очень хорош, политическая обстановка вполне спокойная.

— Ах так, — сказала она, странно выделив последнее слово, после чего быстро села. Сидела молча, спиной к нему, глядела вниз, на желто-красные крыши Катени суль Маре [25]. Потом вдруг спросила:

— Но почему я должна ехать в Порторико, раз была с тобой в Амелии?

Он вздрогнул и недвижно застыл ступенькой ниже. Оба глядели на морской горизонт, что лежал, острый как нож, под небосводом.