Избранные новеллы

— Ты рассуждаешь совсем как Маура. Вот и она говорила, что мне бы лучше отдохнуть из-за завтрашнего события. Отдохнуть! У меня есть дела и поважнее, чем готовиться к этой лицемерной гулянке! К тому же я вовсе и не собираюсь на охоту. Я просто хочу забрать моего олешка, я его позавчера уложил, моего оленя-убийцу, который два долгих года не давал мне расслабиться. Ты хоть понимаешь, что это такое?

Я сделал вид, что ничего об этом не знаю. Но, признаться, испытал некоторое злорадство, когда вторично услышал объяснение этих слов, на сей раз уже из его уст.

— Итак, зверь, который носит это красноречивое имя, одиночка и живет вне стаи, другие олени его избегают. А почему? — Хадрах сделал небольшую паузу, после чего продолжал: — Сам олень-убийца этого не знает, у него ведь нет при себе зеркала. Он просто видит, что от него все бегут. Вернее сказать, не от него, а от украшения у него на голове. У него рога не раздваиваются, а растут прямехонько, словно два настоящих копья. Сегодня вечером ты и сам сможешь на них полюбоваться. В этих страшноватых, я хочу сказать, в этих серых остриях у него на голове и заключена его простая тайна: он ни с кем не может играть — всякий раз, как он ударит рогами, из игры сразу получается серьез.

Он умолк, словно задумавшись над значением собственных слов. А потом задал вопрос: что произошло бы, будь этот редкостный зверь хоть на мгновение наделен разумом? Счел бы он себя щедро взысканным милостями природы или, напротив, ею обманутым, возвеличенным или опозоренным?

— Олень, наделенный разумом? — Я произнес эти слова и уклончиво рассмеялся. — Да вся мировая история кишит такими Оленями. Но я не в силах припомнить ни одного случая, чтобы кто-нибудь когда-нибудь негативно расценил свою все преодолевающую, победоносную силу. Да они все мнили себя героями или — в негероические времена — великими людьми, для которых нет невозможного, иначе это было бы поражением.

— Но чем виноват сам олень? — И Хадрах вложил в свой голос такое глубокое сострадание, что я тотчас почувствовал неприязнь, скрытую в его словах. К тому же он снова завел речь про своего быка, который помимо своих копий на голове еще наделен от природы черным окрасом. А для простых людей все, что у животного выходит за пределы привычных и приятных представлений, сразу приобретает особое значение. Или взять тот урон, который этот олень нанес краю! Урон, собственно, и есть главный критерий, на основе которого судят бедную животину. Его егерь, к примеру, приписывает этому оленю поистине дьявольские свойства. Он де может оборачиваться невидимкой, сотни оводов невидимками его сопровождают, а жена охотника, который надумает подстрелить этого оленя, не должна иметь в своем огороде петрушки, ибо кровь оленя-убийцы отравляет петрушку.

Хадрах со вкусом рассмеялся.