Избранные Ориона (СИ)

— Не посмеют, — хмуро отреагировала я.

— На войне все средства хороши, София, — в тон мне ответила Анна. — Охотники, заключившие контракты с орденами, могут работать на самих себя по истечению времени уговора. С недавних пор это касается и хранителей печатей. Тебе всего лишь нужно продержаться год.

— Если я приму решение… если соглашусь отбросить старую жизнь и присоединиться к вам, приняв печать, окончательно перестану быть человеком, — тихо ответила я.

— Так ты поэтому отказываешься пополнить ряды ордена? — под изумлением Анна не очень-то умело скрыла понимающие нотки.

А осознание собственных слов заставило меня отшатнуться.

Я действительно боюсь перестать быть человеком. Мне страшно от мысли стать такой же, как и подручные Влада. Боюсь, что эта печать изменит меня, сделает той, против кого Алекс и остальные сражаются. Пусть я и не родилась человеком, но я им жила последние двадцать два года!

Именно эти мысли я и озвучила.

— Мы не допустим этого, — уверенно заявил Алекс.

— Откуда вам знать? — возразила я. — Откуда знать, что я не встану на сторону Влада? Что, если я это сделаю против собственной воли, вдруг та другая я, пересилит меня нынешнюю?

— Другая ты? — перевела на меня непонимающий взгляд охотница. — С чего тебе вставать на сторону Влада?

Алекс и Альберт одновременно тяжело вздохнули, при этом смотрели на меня недовольно и раздраженно, а я только сейчас поняла, что сболтнула лишнее.

— В чем дело? — прищурилась Анна, угрожающе надвигаясь на нашу троицу. — Выкладывайте, или силой заставлю сказать. Какое отношение ты имеешь к Владу?

— Я и Влад… в прошлой жизни, вернее, во всех своих прошлых жизнях мы знали друг друга, — попыталась я объяснить, и с каждым моим словом лицо охотницы неестественно вытягивалось от удивления.

— София и Влад реинкарнации царя Соломона и царицы Савской, — не выдержал Альберт.

Несколько минут Анна переводила ошарашенный взгляд с меня на остальных охотников, включая хранителя. Она молчала, а вот выражение лица и взгляд говорили, что нас сейчас будут убивать.

— И давно вы об этом знаете? — как-то подозрительно спокойно спросила Белиал.

— После нападения Влада, — честно ответил Алекс, и прежде чем Анна разразилась гневной тирадой, продолжил: — Ты же понимаешь, почему я не доложил об этом в орден?

Охотница понимала, именно поэтому поубавила свой пыл.

— Как вы были связаны? — только и спросила Анна.

— Мы любили друг друга, — сдавленно ответила ей. — Любили настолько, что помнили об этом в каждой последующей жизни, — с болью в голосе продолжила я. — Мы помнили и понимали, что являемся реинкарнациями великих правителей. Наши чувства никуда не исчезали, но нам никогда не удавалось остаться вместе. Я всегда отдавала за него свою жизнь, а в последний раз это сделал Сол.

— Значит, сейчас, все повторяется? — уточнила Анна, намекая, помнит ли Влад о прошлой жизни.

— Мы не знаем, — ответил за меня Алекс. — Если он помнит, то умело это скрывает.

— Он помнит! Я видела это в его глазах!

— Вот как, — понимающе кивнула Белиал, переведя взгляд на Алекса. — Правильно сделал, что не открыл это ордену.

— Тогда бы они использовали Софию совсем по-другому, — скривился Альберт.

— Орден сделает из меня оружие в сражении с Владом, — догадалась я. — Если он помнит и испытывает то же самое, что и вторая часть меня, не сможет дать мне погибнуть. Владу пришлось бы сдаться на милость советников, и все было бы кончено. Но откажись он, орден просто избавится от меня, как от возможной предательницы и проблемы.

— Верно мыслишь, — деловито подметила Белиал. — Когда советники узнают, а они узнают, и поверь мне, это произойдет довольно скоро, им будет плевать, согласна ли ты стать частью Ориона. Тебе же лучше принять печать и научиться защищаться. Орден что-то замышляет и мне это не нравится.

— Мой единственный выход принять печать? — спросила, не узнав свой безжизненный голос.

— Принимая печать, ты впускаешь в свое сердце и душу древнего духа, — выступил вперед хранитель, приближаясь ко мне с каждым сказанным словом. — Управляешь им, подчиняешь своей воле, контролируешь, не даешь поработить себя тьмой, которая заперта в его силах, — продолжил Ивалис, пристально заглянув мне в глаза. — Приняв печать, ты всю свою жизнь будешь бороться с тьмой внутри себя. С тьмой, которая каждую секунду будет пытаться подчинить тебя своей воле.

От этих слов я зябко поежилась, уж больно жутко прозвучали эти слова, но я еще не понимала, что следующие слова хранителя ввергнут меня в ужас.

— Вы не помогаете! — одернула его Анна.