Избранные письма. 1854-1891

Впервые частично опубликовано в кн.: Летописи Государственного литературного музея. Кн. 12. М. 1948. С. 164.

215. И. И. ФУДЕЛЮ. 15 марта 1890 г., Оптина Пустынь

(…) Тот же, кто и чувствует сильно, и форму эту личную нашел, тот наложит свою личную печать на произведение и в том случае, если тема была уже испробована и прежде его лучшими поэтами. Фет и Тютчев[761] писали об осени после Пушкина, и стихи их, несмотря на это, прекрасны. Вообще же, и темы лучше выбирать поновее. Я даже Александрову, у которого несомненный лирический дар, говорил, чтобы он о природе, по возможности, бросил писать, ибо после такого периода, как наш русский стихотворный период от Батюшкова, Жуковского и Пушкина до Фета, Полонского[762], Майкова, Тютчева, что можно сказать о природе нового! Никакого нет сомнения, что и содержание исчерпывается надолго после богатых периодов во всяком роде литературы. Возьмем примеры из другой сферы: что можно теперь сказать нового в повестях и стихах об разных «оскорбленных и угнетенных» после Гоголя, Достоевского, Некрасова, отчасти и Тургенева? Уже и роман Достоевского «Оскорбленные и униженные» в 62-м или 63 году показался и мне, и многим несносной старой песнею. И только страстная тенденциозность Вл(адимира) Сергеевича) Соловьева могла побудить его вспомнить через 20 лет в публичной речи об этом плохом произведении писателя на столь избитую тему. Жизнь не искусство, а искусство не жизнь. Роды искусств, их приемы и само содержание изнашиваются гораздо прежде жизни. Изнашиваются идеи и формы самой жизни, но много позднее. Пример: римская жизнь дотла износилась к IV и VI-му веку (в IV — воцарение христианства, перенесение столицы в Византию, в VI — Одоакр[763] и т. д.); а сколько времени жило римское общество (еще прежде этих событий), перебивалось, так сказать, прежними старыми поэтами: Горацием[764], Вергилием[765], Овидием[766], Ювеналом[767] и т. д.

Все они явились друг за другом в течение сравнительно короткого времени, от Августа[768] разве-разве до Адриана[769](Ювенал?).

И для предметов поэзии и вообще искусства нужен роздых какой-то, нужно времени забвение. Писал по-своему хорошо Жуковский о 12 годе, современник события («Певец во стане русских воинов»), через 20–30 лет написал Пушкин «Бородинскую годовщину» и «Клеветникам России», а Лермонтов свое «Бородино», а через пятьдесят только лет явился человек, который, вспомнив о 12 годе, сумел иначе, но прекрасно осветить эту эпоху, — Лев Толстой. Нынче слишком много пишут, слишком много печатают, это очень вредно, ну, публицистика, наука, религия, что делать, нельзя не писать об них — борьба за жизнь самую идет везде. Но стихи, повести, романы? На что это? Или это прекрасно, оригинально, сильно, или ничего! (…)

Публикуется по автографу (ЦГАЛИ).

216. Э. К. ВЫТОРПСКОМУ 13 апреля 1890 г., Оптина Пустынь [770]

Посылаю Вашему преподобию 2 первые главы ответа и глубоко страдаю за Вас, помышляя о том, каким скверным почерком я это написал! И сколько Вам нужно будет догадки и внимания, чтобы местами угадывать даже недописанные окончания слов…

Что делать! Простите! Чем сильнее волнует меня предмет, тем я хуже пишу. Именно волнует… Например, когда я пишу такие вещи, как «Добрые вести»[771], то я покойнее и пишу чище, я знаю, что за спиной у меня целая Церковь. А «Культура»[772] эта, кто ее знает? Это всей тяжестью на моих плечах. Ну как соврем на весь мир?

Грешный К. Леонтьев.

Публикуется по копии (ЦГАЛИ).

217. В. М. ЭБЕРМАНУ 1 мая 1890 г., Оптина Пустынь [773]

(…) Влад(имир) С(ергеевич) Соловьев, конечно, гений, но гений, находящийся, во-первых, в духовной прелести[774], а во-вторых, взбешенный донельзя тем, что у нас все (за исключением легальных нигилистов) восстали против него единодушно

И что за вздор: Россия Ксеркса или Христа?[775] «Россия — России» — вот что нужно. Св. Константин, Феодосий Великий[776], Юстиниан[777] были христианскими Ксерксами[778], во-первых, а во-вторых — Европа либеральная, которой он нас стращает, находится теперь вовсе не в периоде перед Персидскими войнами[779], а скорее похожа на Грецию после Пелопеннесской[780] и Фиванской[781] войн, т. е. в периоде разложения и духовного упадка; а мы, как ни плохи, а растем еще, как Рим после Пунических войн[782]. Он хочет ломать историю в угоду своей тенденции, да ее не сломаешь!

Мало ли что он «орел» умом и талантом, а все его противники едва-едва в ястребы годятся; и Наполеон был неизмеримо выше и Кутузова[783], и Блюхера[784], и Шварценберга[785], и Веллингтона[786]; однако история была за них, а не за него, и они соединенными силами низложили его.