Целует ей пастух уста, глаза и плечи,И между тем в ручье уже алеет вечерИ мачеха в сердцах, что падчерицы нет,Ругаясь и ворча, проклятья шлет ей вслед:«Негодница! Куда она запропастилась?Долгонько нет ее! Уже и ночь спустилась.Схожу к ручью, взгляну: постираны ль плащи?И если нет, — тогда, лентяйка, не взыщи!..»Ах, Илушка, очнись! Беда тебе, сиротка!Вот ведьма уж бежит мышиною походкойИ, яростно раскрыв беззубый черный рот,От сладких снов любви вас будит и орет:«Бессовестная тварь! Бесстыдное созданье!За что тебя господь послал мне в наказанье?Ты честный дом отца позоришь пред людьми!Скорей ступай домой, чума тебя возьми!»«Вы, маменька, уже достаточно сказали! —Прервал ее пастух и зло блеснул глазами. —Уймите ваш язык, иль я заткну вам ротИ вырву желтый зуб, что выдался вперед!Вам Илушка и так работает немалоИ ест лишь черствый хлеб с похлебкою без сала,Коль станете бранить сиротку, то потомПеняйте на себя я подожгу ваш дом!..Ступай, мой бедный друг! — промолвил он невесте. —Скажи лишь мне — чуть что… А вы, карга, не лезьтеВ чужие вам дела, совет мой от души!Чай, девушкой и вы бывали хороши».Тут Кукуруза мой, накинув плащ на плечи,Отправился искать свои стада овечьи.Искал он их, искал — и обмер наконец,В овражке отыскав лишь несколько овец.