Избранные произведения

В 1710 году Ахмет III, султан турецкий, пожаловал сему князю за оказанные им Оттоманской Порте многие важные услуги княжество Мултянское. Князь Димитрий долго отговаривался от принятия сей милости; но Порта, ведая, сколь полезен ей быть может сей разумный и достойный муж, представляла ему, надеясь тем его убедить, что он из христиан один, который в состоянии охранять ее пользу и прибытки в рассуждении помянутого княжества, особливо при угрожаемом от России нападении. Притом она уволила его от платежа визирю и другим придворным тех великих денежных сумм, которые они с новопоставляемых князей брать обыкли. Сие побудило наконец князя Димитрия принять оное достоинство, коего сиянием он, однако, нимало не ослепился; ибо главное его удовольствие всегда составляли науки.

Едва успел он приехать в Ясы, как от верховного визиря Болтаджи Магомета получил весьма строгое повеление о поднесении Порте обыкновенных подарков, причем предложены ему были требования, совсем противные его обязательствам. Такая неверность Оттоманской Порты и свирепство турок к мултянскому народу вдохнули ему мысль, как бы свободить самое княжество от тиранства и избавить христиан, своих подданных, от тяжкого ига неверных.

Пришествие Петра Великого с армиею и учиненные от сего государя предложения казались ему весьма благовременным случаем к произведению в действо своего намерения. Он заключил с Петром Великим договор, которого пункты в июне месяце 1711 года в Ясах утверждены были присягою; но противное счастие российского оружия при Пруте пресекло все сии намерения. Таким образом помощь, которую Димитрий Кантемир надеялся получить к вечному обладанию своим княжеством, едва могла спасти собственную его особу и фамилию. Петр Великий, не приобыкший жертвовать своих союзников собственным прибыткам, лучше желал уступить туркам знатную часть земли, которую при случае паки возвратить мог, нежели отдать им в руки князя, который из одной любви к нему оставил свое княжение. И так сей правосудный монарх великодушно отказал Порте в ее требовании, которое составляло первый пункт заключаемого между обеими армиями перемирия.

По заключении мира мултянский князь следовал за Петром Великим в Россию. Сей монарх объявил его в награждение за потерянное им владение князем Российския империи с таким преимуществом, чтоб ни от кого, кроме государя, не зависеть, и оставил ему право живота и смерти над тысячею человеками мултянцев, которые с ним вышли в Россию. Сверх того пожаловал ему немалые деревни в Украине, сохраняя к нему по смерть его всякую доверенность и пользуясь его советами во время мира и войны.

В сие время князь Димитрий начал прилагать попечение о своем сыне князе Антиохе и, будучи человек ученый и усмотря сам в нем особливую способность к наукам, сыскал для него искусных учителей, не забывая, однако, должности, на родителей естественным законом налагаемый, почему и надзирал он всегда сам над учением и воспитанием своего сына, насевая в юном его сердце все те добродетели, которыми душа его украшалася; но чтобы не выпустить его из своего присмотру, то взял его с собою в поход, следуя за Петром Великим к Дербенту в 1722 году.

Во время сего похода продолжал он попечение о воспитании своего сына. Самые земли, чрез которые они проезжали, служили вместо отверзтой книги, представляющей народные обычаи, нравы, торговлю и земные произращения; все сие изъяснял он ему своими рассуждениями. Возвратившись из персидского похода, впал в жестокую болезнь в 1723 году и пред кончиною своею просил Петра Великого определить наследником в его имении того из сынов его, который рачением своим к наукам окажет себя способнейшим к государственной службе. Вскоре после сего сей князь скончался в севских своих деревнях.

Князь Димитрий был человек острого разума, здравого и прозорливого рассуждения и великого просвещения, верен к государю и государству; любил науки и в них упражнялся; искусен был во многих европейских и асиатских языках. Он сочинил на латинском языке книгу «Описание Оттоманския империи» и на российском «Систему магометанского закона», которая и напечатана в Санктпетербурге 1722 года.