Избранные произведения

И как в сих стихах находится рифма, то причина есть помышлять, с какого образца оная в те стихи введена. Сие может быть, во-первых, сделано для разности с простонародными оными стихами, в коих не находилось и не находится у нас рифм. Так точно было в греческой и римской церквах с первоначальных христианских веков. Греки-христиане и римляне стихами своими хотели всеконечно разниться, одни например от Гомера язычника, а другие от Вергилия. Доказывают сие следующие святого Григория Назианзина стихи и многие многих других стихотворцев христианских в Греции, также и премногих латинских церковных. Я образцы их здесь представлю, чтоб всяк мог сии примерцы читать и, читая, слышать в стихах звон рифм.

θεού διδόντος, ούδέν ίσχόη φJόνος;
Και μη διδόντος, όνδέν ίσχόη πόνος. [1]

А из римских христианских стихов в пример же:

Tu in caelo regnas, Deus,
Nunc factus es Natus meus;
Li li, Li li, Li li,
O! dilecte fili.[2]

Или второе, с образца общегосподствовавшего тогда. С готических времен, не знаю какой рассеялся повсюду, на западе и на востоке, толь сильный дух любления и склонности к рифмам, что не токмо так называемых живых языков в стихах за нежную сладость и великолепное украшение почлись рифмы, но и степенные языки, греческий [1] по превосходству и римский, не хотели быть, как то уже я объявил, без оных. Сие удивительнее еще, приятность рифм на концах стихов толь усладительна тогда стала казаться, что не довольно было двух рифм в двух стихах, соглашаем был один и тот же стих двумя уже рифмами, одною в средине, а другою на конце. Доказывают сие стихи медическия салернитанския школы,[2] заведшиеся в XI веке в Кассинском италианском монастыре (после, как некто Константин именем принес туда латинские медические книги, переведенные с арапских), а потом перенесенные оттуда в ближний город Салерн; доказывают и так называемые леонинские,[3] каковы и в нынешнее недавное время сподобились мы читать печатанные нашим языком не у нас в России, не без смеха впрочем внутреннего составу сему. Но что последнее, то уже толь странно, что и невероятно б всякому показалось, ежели б не мог я доказать предлагаемого примерами, взятыми из письменныя русския поэмы о Страшном суде, не знаю кем сочиненныя: так рифма почтена необходимою в стихах, что хотя б слово рифмы и ничего не значило и было б всеконечно поврежденное или нарочно вымышленное, а соглашалось бы только изрядно с рифмою предыдущего стиха, такое чудовищное слово не токмо не пренебрегаемо было, но еще и предпочитаемо в стихе для рифмы.

ПРИМЕР I

1. Составы, кости трепещут,
И власы глав их клекещут.

2. Все и звезды наипаче

Чисти, светлозрачни в зраче.

3. Тако ж минует и протчих;

Огнь воссияет в горнчих.

4. Но мирская красота,

Сила, слава, любота.

5 Оный ему есть светильник,

Троими враты входильник.

6 Все веселие духовно,

Всюду глас радости зовно.

7. Князь, княгиня, княжаны,

Воеводы, потентаны,
Военачальники мо́рски,
Сухопутн, велик, мало́вски.

8. Всем дадутся венцы дра́ги,

Одежды златосветовлаги.

9. Благословенни получа́т,

Сирским язы́ком возреча́т.

10. Потребно знать, из каких книг,

И кем сей собрася рифмиг.

Но как то ни есть, только ж в стихах, при Острожской оной Библии, употреблена рифма трисложная, двусложная и односложная по изволению: а сей состав стиха, когда исправился как в числе определенном слогов стиху, так в сечении на полстишия больши́х стихов и в приложении одной двусложной всюду рифмы перешел от белорусцев и поляков в Малую Россию, а из Малыя к нам; да и пребывал у нас с 1663 до 1735 ровно 72 года, и есть точно оный, который я называю средним.