Избранные произведения

Джами утверждает идеалы социальной справедливости — равенства людей, искоренения тирании и очерчивает круг нравственных требований к каждому человеку — благородство помыслов и действии, верность и доброжелательство в отношениях людей между собой. Примечательны рассуждения Джами о ценности человеческой личности, которая заключается не в знатном происхождении, не положении и богатстве, а в красоте духовного мира, силе ума «Весенний сад» Джами и по истечении пяти веков со времени создания остается любимым чтением народа, и не только в Таджикистане и Иране, но в Индии и Афганистане. Это произведение Джами вошло в сокровищницу мировой культуры, переведено на латинский, французский, английский, немецкий, русский, чешский, турецкий, узбекский, азербайджанский и другие языки.

Творчество Джами необычайно полно и ярко воплотило целую литературную эпоху во всем своеобразии ее классических канонов, многовековых эстетических традиций, господствующих социальных и нравственных идеалов. Художник с необычайно широким диапазоном творческой деятельности, Джами как никто другой отразил и всю сумму острейших противоречий своего времени. Это утопическая идея процветающего общества равных, не нуждающегося в правителе, — и образ идеального монарха; уход от реального существования в мистику, в самосозерцание — и призыв к активному познанию жизни, прославление науки и созидательного труда; проповедь аскетизма — и воспевание земных человеческих радостей; доминирующая тема любви в ее сложном и нерасторжимом переплетении мистического и реального; скучное морализующее ханжество — и по-народному веселый и лукавый взгляд на вещи; утонченный аристократизм поэзии — и ее живые тенденции сближения с фольклором.

Джами как художник и Джами как духовный пастырь не всегда единодушны. Но широта философского и гуманистического взгляда ученого, духовное прозрение поэта берут верх над ограниченностью суфийского проповедника.

Время — прошедшие пять столетий, отделяющие нас от Джами, — произвело свой строгий отбор. Из огромного литературного наследия, оставленного Джами, не потеряла своего живого и пленительного звучания именно его поэзия — лирика, поэмы и «Весенний сад».

А. Афсахзод

I

ИЗ ПЕРВОГО ДИВАНА

ТАРДЖИБАНД

1

Лицо твое луна. Чтоб мир сиял земной,

Лица не закрывай завесою ночной.

В плену твоих кудрей мы, как в цепях, томимся,

Ты пленных пожалей, измученных тоской.

Ты слово изрекла и прикусила губку, —

О, разве можно быть сластеною такой!

Нам хватит родинки твоей, чтобы погибнуть,

К чему ж еще пушок над верхнею губой?

От плача горького моя душа увяла, —

Мне сладкие уста с улыбкою раскрой.

Но где же ты? Тебя ищу я повсеместно: —

Ты место обрела в душе моей больной.

Пока достанет сил, пойду я за тобой,

Но если упаду, идя твоей тропой,

Присяду, загрущу, волнуясь и любя,

Мечтая о тебе, но втайне от тебя.

Твой стан как волосок. Я — тоньше волоска:

Тоскую по тебе, меня убьет тоска.

Мой дух из уст моих умчится, не изведав

Желанных уст твоих, чья прелесть так сладка.

Я стал из-за тебя былинкой, еле видной, —

Ты еле видного жалеешь мне кивка.

«Пусть горечь слов моих, — сказал, — тебя не мучит», —

Но ты обиделась, печаль твоя горька.

Клянусь душой: когда я разлучен с тобою,

Тогда моя душа от тела далека!

Твой страж меня прогнал, — у твоего порога

Сегодня нет меня, страдальца-бедняка,

Но завтра я готов припасть, подобно праху,

К порогу твоему! Я знаю: смерть близка,

И о тебе грущу, волнуясь и любя,

Мечтая о тебе, но втайне от тебя.

Кто разлучен с тобой, несчастней всех людей.

Чтоб встретиться с тобой, я не найду путей.

Ты выгнала меня, на дверь мне указала,

А я жилище дал тебе в душе моей.

Ты щедро всем даришь красы своей блистанье, —

Немного прелести и мне не пожалей!

Пылинка я, а ты — сияющее солнце.

Где я и где, увы, исток твоих лучей!

Твой стройный стан привел вселенную в расстройство,

И в мире ничего не видел я стройней!

Ты мне сказала: «Сядь и загрусти, о милый,

Не то не вырвешься ты из моих цепей».

Прошу: присядь и ты, моих страданий пламя

Водою близости, желанная, залей,

И сяду рядом я, волнуясь и любя,

Мечтая о тебе, но втайне от тебя.

Прелестная, взглянуть не хочешь ты на нас,

Но видит бог, что ты — отрада наших глаз.

Ты — на земле, луна — на небе, только в этом

Меж вами разница — так думал я не раз.

На поле красоты твоей сбирать колосья —

Для солнца честь, скажу я без прикрас.

Сей век решил меня убить. Ты тоже хочешь

Стать палачом моим? Что ж, выполняй приказ!

Ты — лучник: лук бровей в засаде натянула, —

О, кто б меня от стрел-ресниц сегодня спас!

Ты — искушение для разума и веры,

Ты бедствие для тех, кого твой взор потряс.

Поскольку у меня надежды нет, что рядом

С таким, как я, ты сесть захочешь, то сейчас

Присяду, загрущу, волнуясь и любя,

Мечтая о тебе, но втайне от тебя.

Я сердце потерял в глазах, их чуден свет,

«Ищи его в бровях», — услышал их совет.

Но тут на родинку мне брови указали, —

Мол, сердце в ней найдешь по множеству примет.

Еще я родинку расспрашивать не начал,

Она вскричала «Вздор! Уйди! Здесь сердца нет!»

Но разве родинку нельзя назвать воровкой