Избранные произведения

малый, полез правой рукой почесать затылок, и левая стала

подниматься.

– Ты, должно быть, не той рукой писал...– сказал Сенька.

– Поаккуратней надо,– сказал член комиссии,– а то, за тобой

не догляди, ты к весне тут целое стадо разведешь.

– Правильно, что ли? – спрашивали задние.

– Черт ее знает! Уж очень намазано чтой-то... Про свиней

прочли, а про деньги чтой-то ничего не разберешь.

– Это я тут ошибся да пальцем растер,– сказал малый

недовольно.

– Зачеркивал бы. А то скоро кулаком по всей книге начнешь

мазать.

Когда же с лавочником заговорили о земле, то он, сам

имевший 20 десятин купленной, говорил:

– С этим надо подождать, как там решат. Сейчас пока только

налаживаем. Без закону нельзя. Вот соберутся, тогда... Зато мы с

вас никаких налогов не берем.

92

Если кто-нибудь приходил к нему с запиской от Степана,

который просил выдать просителю кирпича на хату, лавочник

говорил:

– Нету кирпича. На школу пошел.

– Да ведь школы-то нету?

– Школы нету потому, что курсы решили строить.

– Да ведь курсы-то не построили?

– А, черт, пристал... У Николая спрашивай.

Проситель шел к Николаю.

– Кирпич из разломанной кухни брал? – спрашивал Николай.

– Брал...

– Ну, так какого же черта лезешь!

И выходило так, что все терпели от троих. С одной стороны,

от пустой головы Николая, с другой – доброй души Степана, с

третьей – от односторонне направленного номерного дара

лавочника.

– Этому черту в святые надо было идти, а не обчественными

делами заниматься,– говорили про Степана.

– Вот засели, окаянные, на обчественную шею. Когда ж это с

фронту придут?!

– Кто же это вам удружил таких? – спрашивал кто-нибудь из

мужиков.

– Сами, конечно. Кто ж больше? Ведь это какой народ...

93

Технические слова

На собрании фабрично-заводского комитета выступил

заведующий культотделом и сказал:

– Поступило заявление от секретаря ячейки комсомола о

необходимости борьбы с укоренившейся привычкой ругаться

нехорошими словами. Всемерно поддерживаю. Особенно это от

носится к старшим мастерам: они начнут что-нибудь объяснять,

рта не успеют раскрыть, как пойдут родным языком пересыпать.

Получается не объяснение, а сплошная матерщина.

Все молчали. Только старший мастер недовольно

проговорил:

– А как же ты объяснишь? Иной только из деревни пришел,

так он, мать его, ничего не понимает, покамест настоящего слова

не услышит. А как полыхнешь его,– сразу как живой водой

сбрызнут.

– Товарищи, бросьте! Семь лет революции прошло. Первые

годы, когда трудно было, вам не предлагали, а теперь жизнь

полегче пошла. Ну, если трудно, выдумайте какое-нибудь

безобидное слово и употребляйте его при необходимости.

Положим так: «Ах ты, елки-палки!..»

Старый мастер усмехнулся и только посмотрел на соседа,

который тоже посмотрел на него.

– Детская забава...

– Да, уж не знают, что и выдумать.

– Трудно будет, не углядишь за собой,– сказал рабочий с

серебряной цепочкой на жилетке.– Ведь они выскакивают не

замечаешь как.

– Товарища попросите следить.

– Что ж он так и будет следом за тобой ходить, товарищ-то

этот? Он тебе в рот наперед не залезет, а уж когда двинешь, что

он сделает; это не воробей, за хвост не поймаешь.

– Да, это верно, что не замечаешь. Я как-то в театре с

товарищем был,– сказал другой рабочий.– Ну разговорились в

буфете, барышни тут кругом. Я всего и сказал-то слова два;

гляжу, барышни как брызнут чего-то. То теснота была, дыхнуть

нечем, а то так сразу расчистилось, просто смотреть любо.

Вздохнули свободно. Только товарищ мне говорит: «Ты,–

говорит,– подержался б маленько».– «А что?» – спрашиваю.–

«Да ты на каждом слове об моей матушке вспоминаешь».

94

– А вот за каждое слово штраф на тебя наложить, тогда

будешь оглядываться,– сказал заведующий культотделом.

– Правильно. Память очистит.

– На самом деле, пора ликвидировать. А то наши ребята в

девять лет, можно сказать, образованные люди, а мы все с

матерщины никак не слезем.

– Никак!.. Иной раз даже самому чудно станет: что это, мать

твою, думаешь, неужто уж у меня других слов нету!

– Вы только сначала плакаты везде развесьте, чтобы

напоминало.

– Это тогда всю Москву завесить ими придется,– проворчал

старый мастер.

– А что – на фабрике только нельзя или вообще?..– спросили

сзади.

Заведующий культотделом замялся...

– За городом, пожалуй, можно, ежели никого поблизости нет.

– Вот это так! Мне по морде, скажем, дали, а я, значит,

опрометью кидайся на трамвай – и за город. Отвел там душу и

тем же порядком обратно.

– Да еще выбирай местечко поглуше, чтобы кто-нибудь не

услышал,– сказал насмешливый голос.– Уж как начнут

выдумывать, так с души воротит.

– Итак, товарищи, принято?

– Попробовать можно...

– Клади со служащих по рублю, с рабочих – по полтиннику.

– Что ты, ошалел, что ли! – закричали все в один голос, и