Избранные произведения. I том

— Это невозможно, — вырвалось у Кэмми. — Поташник не растет в Огайо. Но даже если бы рос… сейчас лето. Летом они укореняются.

— Что такое поташник, мама? — спросил Дэйв Рид. Его рука обвивала талию Сюзи Геллер. — Никогда о нем не слышал.

— Перекати-поле, — все тем же лишенным эмоций голосом ответила Кэмми. — Поташник — это перекати-поле.

* * *

Брэд всунулся в маленький кабинет Дэвида Карвера как раз в тот момент, когда Джонни доставал из ящика стола бело-зеленую коробочку с патронами. В другой руке писатель держал револьвер Дэвида. Барабан он откинул, чтобы убедиться, что все гнезда для патронов пусты. Убедился, но револьвер по-прежнему держал неловко, обхватив всеми пальцами предохранительную скобу у спускового крючка. Брэду он сейчас напоминал одного из тех парней, которые рекламируют по телевизору не пойми что. К примеру: «Посмотрите, друзья, на эту красотульку, она не только может проткнуть любого незваного гостя, который ночью спутает ваш дом со своим, но еще чистит картофель и режет его на куски! А вы ведь любите жареную картошку, просто у вас нет времени готовить ее дома!»

— Джонни.

Писатель вскинул голову, и тут Брэд в полной мере оценил, насколько он напуган. Брэд еще больше проникся к Джонни теплыми чувствами. Почему, он объяснить бы не смог, но проникся.

— Какой-то болван выбрался на лужайку Дока. Думаю, Джексон.

— Черт. Похоже, умом Бог его обделил.

— Это точно. Смотрите не застрелитесь из этой штуковины. — Брэд скрылся за дверью, но потом появился вновь. — Мы сошли с ума? Мне кажется, что это так.

Джонни вскинул руки ладонями вверх, показывая, что ответ ему неведом.

* * *

Джонни еще раз заглянул в гнезда барабана, словно в одном из них за то время, пока он смотрел в другую сторону, мог вырасти патрон, затем вернул барабан на место. Сунул револьвер за пояс, а коробку с патронами — в нагрудный карман.

Коридор Ральфи Карвер заминировал своими игрушками. Родители, похоже, еще не успели внушить мальцу, что за собой надо прибирать. Брэд вошел в комнату девочки. Джонни последовал за ним. Брэд ткнул пальцем в окно.

Джонни посмотрел вниз. Питер Джексон, точно. Стоит на лужайке Дока на коленях у тела жены. Уже посадил ее. Одной рукой поддерживает спину, другую подсовывает под колени. Юбка закрывала бедра Мэри, и Джонни вновь подумал об отсутствующих трусиках. И что из этого? Кому какое дело? Джонни было видно, как дрожит спина Питера от сотрясающих его рыданий.

Подняв голову, Джонни увидел большой серебристый фургон, заворачивающий на Тополиную улицу с Гиацинтовой. За ним следовали красный фургон, из которого убили разносчика газет и собаку, и еще один, синий. Джонни посмотрел в другую сторону, на Медвежью улицу. С нее на Тополиную въезжали розовый фургон с радиолокационной антенной в форме сердечка, желтый, который протаранил автомобиль Мэри, и черный, с турелью-«поганкой».

Шесть фургонов. Двумя колоннами по три. Джонни видел, как американские БТР выстраивались в такой же боевой порядок. Очень давно, во Вьетнаме.

Они создавали огневой коридор.

На мгновение Джонни застыл. Кисти рук превратились в гири, которые тянули его книзу. Да как они смеют, подумал он, и внезапно его охватила ярость, как они смеют возвращаться, мерзавцы, как смеют!

Брэд их не видел, он смотрел на лужайку соседнего дома, на мужчину, который пытался встать с телом своей убитой жены на руках. И Питер тоже их не видел.

Джонни заставил правую руку двинуться. Он схватился за рукоятку револьвера и выхватил его из-за пояса. Стрелять нечем: барабан пуст. Заряжать револьвер некогда. Поэтому Джонни рукояткой разбил окно в спальне Эллен Карвер.

— Беги в дом! — крикнул он Питеру. Крик получился слабенький, Джонни сам едва расслышал его. Господи, что же это за кошмар, как такое могло с ними случиться. — Беги в дом! Они едут вновь! Они вернулись! Они приближаются!

Сложенный листок с этим рисунком найден в блокноте, который, судя по всему, является дневником Одри Уайлер. Хотя рисунок не подписан, по всей вероятности, он принадлежит Сету Гейрину. Если предположить, что местонахождение рисунка в блокноте соотносится со временем записей на страницах, между которыми он лежал, получается, что сделан он летом 1995 года, после смерти Херберта Уайлера и внезапного отъезда семьи Хобартов с Тополиной улицы. (Примечание издателя.)

Глава 7

Тополиная улица,

15 июля 1996 года, 16.44