Избранные произведения. I том

Но судьба будущего писателя-сатирика, как уже говорилось, не дремала, заботливо снабжая его профессиональными мишенями: сначала это была армия, теперь настала очередь колледжа. Потому что Гаррисона угораздило поступить не куда-нибудь, а в некий Хантер-колледж, который до этого был… закрытым женским учебным заведением! Станешь тут сатириком… За девицами из Хантера студенческая молва закрепила две убойные характеристики: во-первых, необычайно умны, а во-вторых, — страшны как смертный грех. «Это было как будто перевернутое зеркальное отображение армии, в которой, наоборот, поголовно одни мужики, и все как один — полнейшие кретины»… Добавочным раздражающим фактором стало засилье на первом курсе, кроме умных некрасивых девиц и неотесанных экс-фронтовиков, еще и ловкачей, в свое время «отмазавшихся» от призыва. Хотя к последним ветеран-вояка Гаррисон относился со смесью досады и зависти: «Я употребляю слово «ловкач», как бывший солдат, а не как записной патриот на гражданке. Для прошедших войну казалось совершенно естественным завидовать и даже внутренне аплодировать всякому, кого, в отличие от тебя, судьба наградила слабым здоровьем или более хитрыми мозгами. Мы даже по мере сил помогали советом будущим симулянтам и сачкам»…

Короче, Гаррисон не выдержал в колледже и семестра и пустился во все тяжкие, выбрав жизнь «свободного художника». На сей раз в буквальном смысле слова: он принялся рисовать — все что угодно, без разбору, лишь бы платили. Коммерческую рекламу, книжные иллюстрации, открытки и визитные карточки; но более всего — комиксы! Он посещал занятия еще в нескольких художественных школах, трижды в день штудировал классику в отделе античности знаменитого музея Метрополитен; остальное время почти безраздельно принадлежало комиксам. Сначала он просто разрисовывал нехитрые сюжеты, сочиненные другими («это здорово помогло мне впоследствии, ибо каждую свою написанную историю я прежде всего видел глазами»), а затем стал их сочинять и разрисовывать одновременно. И когда нью-йоркский рынок комиксов в очередной раз «хлопнулся», у художника Гаррисона уже была в запасе новая профессия, долго входить в которую не пришлось. Он стал редактировать ту самую «пульпу», чьим благодарным читателем был все эти годы! На протяжении семи лет Гаррисон проработал редактором до десятка научно-фантастических журналов, благо в начале 1950-х они росли как грибы после дождя. Причем, их аномальный рост наблюдался именно в Нью-Йорке, тогдашней неофициальной научно-фантастической столице Америки, неотвратимом магните для всякого пишущего в этом жанре, каким был для художников Париж начала века.

Ну, а где редактор, там со временем и писатель… c 1955 г. профессиональный писатель. Первый рассказ будущего знаменитого писателя Проникший в скалы (1951 г.). По крайней мере, с 1955 года он гордо писал во всех анкетах (там, где следовало проставить место постоянной работы) «free-lancer». Что как раз и переводится, как «свободный художник», но на сей раз означало — профессиональный писатель. Иными словами, человек, живущий только на литературные гонорары… К тому времени Гарри Гаррисон успел жениться на Джоан Мерклер, которая родила ему сына и дочь. А кроме того, — изрядно поколесить по свету.

После того, как Гаррисон счел свою карьеру коммерческого художника если и не вовсе провальной, то по крайней мере — не достаточной, он переселился с женой в Мексику. Затем какое-то время жил в Англии, в добром графстве Кент. Потом перебрался в Лондон, оттуда — в Италию, Швецию. После этого неожиданно прикипел душой к Дании, прожив с семьей в старинном каменном доме на берегу Северного моря не один год… Так, вначале художник, а затем писатель стал вдобавок и заядлым путешественником. Если верить его рассказам, Гаррисон живал более чем в 25 странах! был и в Москве.

Позднее он облюбовал для себя Ирландию, купив еще один старинный дом в графстве Уиклоу. По соседству, кстати, с хорошо известной любителям фантастики — Энн Маккэффри. Но, как и в юности, долго на одном месте — и на одном деле — ему все равно не сиделось.