Избранные произведения. I том

— В обществе преступников, — заметил Шеффер, — невинный попадает в тюрьму.

— А кто определит, когда общество стало преступным? — спросил Бентли. — Как узнать, что общество пошло по неверному пути? Как узнать, что настало время прекратить подчиняться законам?

— Но вы — то это знаете, — горячо заявила Рита.

— У вас есть встроенный механизм? — спросил её Бентли. — Тогда это великолепно; я бы тоже хотел иметь такую штуку. Я хотел бы, чтобы такая штука была у каждого… Это же чертовски удобно. В нашей системе живет шесть миллиардов человек, и большинство из них считает, что система работает просто замечательно. И вы предлагаете мне пойти против большинства окружающих меня людей? Они все подчиняются законам. — Он подумал об Але и Лоре Дэвис. — Они довольны, удовлетворены, счастливы; у них есть хорошая работа, они хорошо едят и живут в уютных квартирах. Элеонора Стивенс сказала, что у меня больной мозг. Откуда мне знать, что я не слабое звено в цепи? Не свихнувшийся чудак?

— У вас должна быть вера в самого себя, — сказала Рита.

— У каждого есть вера в себя. Это обычное явление. Я терпел эту прогнившую систему, пока у меня хватало сил, а потом взбунтовался. Может быть, вы и правы, может быть, я и преступник. Но я считаю, что Веррик нарушил свою присягу по отношению ко мне… После этого я посчитал себя свободным от всяких обязательств. Но может быть, я был не прав.

— Если вы не правы, — заметил Шеффер, — то вас расстреляют.

— Я знаю, но… — Бентли судорожно подыскивал слова. — В каком-то смысле это уже не важно. Я никогда не нарушал присягу, уже потому, что просто боялся её нарушить. Я придерживался присяги, потому что считал, что её нельзя нарушать. До сих пор я так и жил. Предел наступил в тот момент, когда меня довели до того, что я уже не мог больше терпеть. Больше я так жить не могу! Даже учитывая, что в конце концов меня могут выследить и застрелить.

— Это не исключено, — согласился Картрайт. — Вы говорите, что Веррик знает про существование бомбы?

— Безусловно.

Картрайт задумался.

— Покровитель не имеет права посылать на смерть своего классифицированного служащего. Так поступать можно только с неклами. Он обязан защищать своих классифицированных служащих, а не уничтожать их. Я полагаю, что судья Воринг в этом разберется, он специалист в таких вопросах. Вы не знали, что Веррик смещен, когда давали присягу?

— Нет. Но они все это знали.

Картрайт потер заросший подбородок:

— Ну что ж, может быть, вы и сумеете вывернуться. А может быть, и нет. Вы очень интересный человек, Бентли. И после того как вы отбросили в сторону все правила, что вы собираетесь делать? Вы опять намереваетесь принять присягу на верность?

— Не думаю, — покачал головой Бентли.

— Почему нет?

— Человек не должен быть слугой другого человека.

— Я не это имел в виду, — сказал Картрайт, тщательно подбирая слова. — Я имею в виду должностную присягу.

— Не знаю, — вяло ответил Бентли. — Я устал. Может быть, позже.

— Вы должны присоединиться к команде моего дяди, — сказала Рита О'Нейл. — Вы должны принять присягу ему.

Все взгляды устремились на него. Какое-то время Бентли хранил молчание.

— Члены Корпуса телепатов принимают должностную присягу? — наконец поинтересовался он.

— Именно так, — подтвердил Шеффер. — Именно такой присяге и оставался верен Питер Вейкман.

— Если вы заинтересованы, — сказал Картрайт, устремив на Бентли проницательный взгляд, — я могу, как верховный крупье, принять у вас должностную присягу.

— Мне никогда не забрать у Веррика свою правовую карточку, — заметил Бентли.

Мимолетное лукавое выражение промелькнуло на лице Картрайта.

— Да? Ну, это вполне можно исправить.

Он залез в карман и вытащил оттуда небольшой аккуратный сверток. Неторопливо развернул его и выложил содержимое на стол.

Там оказалась дюжина правовых карточек.

Картрайт перебрал их, выбрал одну, внимательно осмотрел, затем тщательно запаковал остальные. Вернул пакет в карман, а оставшуюся карточку протянул Бентли:

— Это стоит два доллара. И можете оставить её у себя, я не стану её забирать назад. У вас должна быть карточка, каждый должен иметь шанс сыграть в большую игру.

Бентли медленно встал. Вынул бумажник, вытащил оттуда два доллара и положил на стол. Спрятал правовую карточку и остался стоять, ожидая, пока встанет Картрайт.

— Это мне знакомо, — сказал он.

— А я понятия не имею, как принимается присяга, — признался Картрайт. — Кто-нибудь должен мне помочь.

— Я знаю эту процедуру, — сказал Бентли.

Под молчаливым наблюдением Риты О'Нейл и Шеффера он присягнул верховному крупье и вновь сел. Его кофе давно остыл, но он все равно выпил его. Он почти не почувствовал вкуса, настолько глубоко был погружен в раздумья.

— Теперь вы официально один из нас, — сказала Рита О'Нейл.

В ответ Бентли издал невнятный звук.

Глаза молодой женщины были темными и взволнованными.

— Вы спасли жизнь моему дяде. Вы спасли всех нас: тело разнесло бы на куски весь курорт.

— Оставьте его в покое, — предупредил Шеффер.

Но Рита не обратила на его слова никакого внимания. Подавшись к Бентли, она продолжала, глядя ему в глаза: