Избранные произведения. I том

— А охрана, — сказала она, — повсюду охрана. И силовые поля. Куда ни взглянешь, повсюду мерцают силовые щиты. На Каладане мы жили не так…

— Погодите немного — дайте этой планете шанс, — сказал он.

Джессика продолжала смотреть в окно.

— Я чувствую здесь запах смерти, — наконец проговорила она. — Хават прислал сюда батальон своих агентов задолго до квартирьеров. Стражники снаружи — его люди. Грузчики — его люди. Из казны безо всяких объяснений изымаются громадные суммы. Их размеры могут означать только одно: взятки на самом высшем уровне. — Она покачала головой. — Куда бы ни пришел Суфир Хават, следом появляются обман и смерть…

— Вы возводите напраслину на беднягу.

— Напраслину? Я же его хвалю. Смерть и обман — это все, на что мы еще можем надеяться. Просто я не заблуждаюсь относительно методов Суфира.

— Вам стоило бы… отвлечься каким-нибудь делом, — покачал головой Юйэ. — Не оставляйте себе времени для таких тягостных…

— Дело! А я что делаю почти все время, Веллингтон? Я — секретарь герцога, и это такое дело, что каждый день я узнаю о все новых опасностях… даже он сам не подозревает, что я знаю о них. — Она сжала губы и, помолчав, добавила: — Иногда я спрашиваю себя, какую роль в том, что он выбрал меня, сыграла моя подготовка как Бене Гессерит.

— Что вы имеете в виду? — Он поразился ее циничному тону, горечи, которую она никогда не выказывала раньше.

— Не думаете ли вы, Веллингтон, — промолвила Джессика, — что куда безопаснее иметь секретаршу, привязанную любовью к своему патрону?..

— Вряд ли это достойная мысль, Джессика.

Упрек вырвался у него сам собой и потому прозвучал очень естественно. Невозможно было усомниться в том, как относится герцог к своей наложнице. Достаточно увидеть, как он взглядом следует за ней…

Она вздохнула:

— Вы правы. Это в самом деле недостойно.

Она стояла, обхватив себя за плечи и прижав к телу крис в ножнах, думая о том незавершенном деле, символом которого он был.

— Скоро здесь прольется кровь. Много крови, — сказала она. — Харконнены не успокоятся, пока не погибнут сами или не уничтожат герцога. Барон не может забыть, что Лето — кузэн Императора, пусть и отдаленный, — а титул Харконненов куплен на миллиарды КООАМ. Но главное — это яд, отравляющий глубины его сознания: память о том, что когда-то, после Корринской битвы, Атрейдес изгнал Харконнена за трусость.

— Старинная вражда, — пробормотал Юйэ. На мгновение он ощутил разъедающее прикосновение ненависти. Старинная вражда поймала его в свои сети, убила его Уанну или — что еще хуже — оставила ее в руках харконненских мучителей, и пытки будут продолжаться, пока ее муж не заплатит запрошенную палачами цену. Старинная вражда поймала его, и эти люди — часть этого отвратительного дела. Какая злая ирония в том, что такая смертоносная мерзость расцвела именно здесь, на Арракисе, единственном во Вселенной источнике меланжи, продлевающей жизнь и дарующей здоровье!..

— О чем вы думаете? — спросила она.

— Я думаю о том, что сейчас декаграмм Пряности стоит шестьсот двадцать тысяч соляриев — и это не на черном рынке, а вполне официально. На такие деньги можно купить многое.

— Жадность коснулась даже вас, Веллингтон?

— Это не жадность.

— А что?

Он пожал плечами:

— Тщетность.

Взглянув на Джессику, он после небольшой паузы спросил:

— Вы помните, какой был вкус у Пряности, когда вы попробовали ее в первый раз?

— Она напоминала корицу.

— Но вкус ни разу не повторялся, — заметил Юйэ. — Она как жизнь — каждый раз предстает в новом обличье. Некоторые полагают, что меланжа вызывает так называемую реакцию ассоциированного вкуса. Иначе говоря, организм воспринимает ее как полезное вещество и, соответственно, интерпретирует ее вкус как приятный, — это эйфорическое восприятие. И, подобно жизни, Пряность никогда не удастся синтезировать, создать ее точный искусственный аналог…

— Я думаю, что нам, возможно, было бы мудрее стать отступниками, уйди за пределы досягаемости Империи, — сказала Джессика.

Он понял, что она его не слушала, и подумал: в самом деле, почему она не склонила герцога к этому? Она могла бы заставить его сделать практически все, что угодно…

Он быстро проговорил — быстро, потому что меняя предмет разговора и проблем с правдой не должно было возникнуть:

— Не сочтите за дерзость… Джессика. Можно задать вам личный вопрос?

Она оперлась о подоконник, почувствовав необъяснимый укол беспокойства.

— Ну разумеется. Вы же… мой друг.

— Почему вы не заставили герцога жениться на вас?

Она резко обернулась, вскинула голову, пристально взглянула ему в глаза.

— Не заставила его жениться на мне? Но…

— Мне не следовало задавать этот вопрос, — сказал он.