Избранные произведения. I том

В Большом зале пестрая толпа собралась у камина, возле леди Джессики. Трещал настоящий открытый огонь, бросая оранжевые отблески на драгоценности, кружева и дорогие ткани. Герцог узнал среди собравшихся фабриканта дистикомбов из Карфага, импортера электронного оборудования, водоторговца, выстроившего свое летнее имение близ полярной шапки, представителя Гильд-Банка (он был чрезмерно худ и держался замкнуто), поставщика запасных частей для меланжедобывающей техники, тонкую, с жестким лицом женщину (говаривали, ее фирма по сопровождению и обслуживанию инопланетных гостей была лишь прикрытием для контрабандных операций, шпионажа и вымогательства). Большинство женщин здесь принадлежали к тому особенному типу, который странно сочетает недоступность и чувственность.

«Джессика царила бы над толпой, даже если бы не была хозяйкой дома», — подумалось герцогу. На ней не было драгоценных украшений, она подобрала себе одежду теплых цветов — длинное платье почти того же цвета, что и янтарное пламя в камине, коричневая, охряного оттенка лента, подхватившая бронзовые волосы.

Герцог понял, что она оделась так, чтобы поддразнить его, упрекнуть за недавнюю холодность. Ей было прекрасно известно, что она больше всего нравилась ему именно в этих цветах — он воспринимал ее как игру теплых красок.

Чуть в стороне от гостей стоял Дункан Айдахо. Его парадная форма сияла, плоское лицо непроницаемо, черные вьющиеся кудри тщательно причесаны. Его отозвали от фрименов, и Хават дал ему секретное поручение: под видом охраны леди Джессики тщательно за нею следить.

Герцог оглядел зал.

В углу, окруженный группой молодых льстецов, пытающихся подладиться к нему — арракинской золотой молодежью, — стоял Пауль. Неподалеку от них — три офицера войск Дома Атрейдес. Герцога беспокоили девушки — наследник был бы для них желанной добычей. Однако Пауль со всеми держался одинаково — замкнуто и подчеркнуто-аристократически.

«Он будет достойно носить титул», — подумал герцог, и неприятный холодок коснулся его, когда он внезапно понял, что это — еще одна мысль о смерти.

Пауль заметил в дверях отца и отвел глаза. Взглянул на группки гостей, руки в перстнях, держащие бокалы (и по возможности незаметные проверки этих бокалов крохотными карманными ядоискателями дистанционного действия). Внезапно Пауль почувствовал неприязнь к этим пустым разговорам, к этим лицам — дешевым маскам, прикрывающим нарывающие, сочащиеся гноем мысли, к голосам, пытающимся спрятать за болтовней оглушительное молчание пустых душ.

«Просто я захандрил отчего-то, — подумал он. — Интересно, что сказал бы об этом Гурни?»

Он знал причину этой хандры. Ему не хотелось присутствовать на этом приеме, но отец был непреклонен: «У тебя есть долг. В частности, ты должен соответствовать своему положению. Ты для этого достаточно взрослый. Ты уже почти мужчина».

Пауль смотрел, как отец вышел из дверей, оглядел зал и направился к окружавшей Джессику группе.

Подойдя, он услышал, как водоторговец спрашивает:

— А правда, что герцог намерен установить контроль за погодой?

Герцог ответил из-за его спины:

— Пока мы не заходили так далеко в своих планах.

Торговец живо обернулся. У него было почти дочерна загоревшее лицо с вкрадчивым выражением.

— О, герцог! — воскликнул он. — Мы вас заждались!

Лето взглянул на Джессику:

— Пришлось кое-что сделать.

Он вновь перевел взгляд на торговца и рассказал, что было сделано по его приказу с умывальниками.

— Насколько это зависит от меня, с этим старым обычаем будет покончено.

— Следует ли понимать это как ваш приказ, милорд? — осведомился водоторговец.

— Оставляю это на ваше… э-э… на вашу совесть, — ответил герцог и повернулся к подходящему к ним Кинесу.

— Как это благородно, как щедро с вашей стороны — отдать воду этим… — защебетала какая-то дама, но на нее шикнули.

Герцог смотрел на Кинеса. Планетолог, отметил он, одет в темно-коричневый мундир старого образца с эполетами Гражданской Службы и золотой капелькой — эмблемой его ранга в петлице.

— Герцог критикует наши обычаи? — раздраженно спросил водоторговец.

— Обычай уже изменился, — бросил герцог. Он кивнул Кинесу, заметил морщинку между бровей Джессики, подумал: «Ей не идет нахмуренное лицо. Но это увеличит слухи о наших трениях…»

— С позволения герцога, — снова обратился к нему торговец, — нельзя ли подробнее узнать об изменениях в обычаях?

Лето уловил внезапно появившиеся в его голосе масленые нотки, заметил напряженное молчание, установившееся вокруг, то, как по всему залу лица стали поворачиваться к ним.

— Не пора ли к столу? — попыталась сменить тему Джессика.

— Но у нашего гостя остались вопросы, — любезно сказал Лето. Он внимательно смотрел на торговца: круглолицый, толстогубый человек с большими глазами. Припомнил доклад Хавата: «…а за этим виноторговцем надо следить. Запомните это имя — Лингафон Берт. Харконнены пользовались его услугами, но не могли контролировать его».