Избранные произведения. I том. Галактическая история

— Ну, я приступаю, — Эш резко отодвинул свой стул и поднялся. На его приятном молодом лице появилась усмешка, — Мне досталась самая скверная работа, так что лучше уж не откладывать. Пока.

Сьюзен Кэлвин ответила едва заметным кивком, но ее взгляд провожал его, пока дверь за ним не закрылась. Она ничего не ответила, когда Лэннинг, что-то проворчав, сказал:

— Не хотите ли вы, доктор Кэлвин, теперь же пойти и посмотреть РБ-34?

Когда послышался тихий звук открывающейся двери, робот РБ-34 поднял фотоэлектрические глаза от книги и вскочил. В комнату вошла Сьюзен Кэлвин. Она задержалась, чтобы поправить на двери огромную надпись «Вход воспрещен», потом подошла к роботу.

— Эрби, я принесла тебе кое-какие материалы о гиператомных двигателях. Хочешь их посмотреть?

РБ-34 (иначе — Эрби) взял у нее из рук три тяжелых тома и открыл один из них.

— Хм! «Гиператомная теория»…

Что-то бормоча про себя, он начал листать книги, потом рассеянно сказал:

— Садитесь, доктор Кэлвин! Это займет несколько минут.

Она села и внимательно следила за Эрби, который занял место по другую сторону стола и приступил к систематическому изучению всех трех книг.

Через полчаса он отложил их в сторону.

— Я, конечно, знаю, зачем вы мне их принесли.

У Сьюзен Кэлвин дрогнули уголки губ.

— Я так и думала. С тобой трудно иметь дело, Эрби, ты все время на шаг впереди меня.

— Эти книги такие же, как и остальные. Они меня просто не интересуют. В ваших учебниках ничего нет. Ваша наука — это просто масса фактов, кое-как скрепленных подобием теории. Все это так невероятно просто, что вряд ли достойно внимания. Меня интересует ваша беллетристика, переплетение и взаимодействие человеческих побуждений и чувств… — Он сделал неясный жест могучей рукой, подыскивая подходящее слово.

— Кажется, я понимаю, — прошептала доктор Кэлвин.

— Видите ли, я читаю мысли, — продолжал робот, — а вы не можете себе представить, как они сложны. Я не могу все их понять, потому что мое мышление имеет так мало общего с вашим. Но я стараюсь, а ваши романы мне помогают.

— Да, но я боюсь, что, когда ты познакомишься с некоторыми переживаниями по современным душещипательным романам, — в ее голосе прозвучала горечь, — ты сочтешь наши настоящие мысли и чувства скучными и бесцветными.

— Ничего подобного!

Внезапный энергичный ответ заставил ее вскочить на ноги. Она почувствовала, что краснеет, и в испуге подумала: «Наверное, он знает!»

Эрби уже успокоился и произнес тихим голосом, почти совсем не имевшим металлического тембра:

— Ну конечно, я знаю, доктор Кэлвин! Вы об этом постоянно думаете, так как же я могу не знать?

— Ты… говорил об этом кому-нибудь? — жестко спросила она.

— Разумеется, нет! — искренне удивился он и добавил: — Меня никто не спрашивал.

— Тогда ты, вероятно, считаешь, что это с моей стороны глупо?

— Нет! Это нормальное чувство.

— Может быть, поэтому оно и глупо, — Теперь ее голос звучал задумчиво и печально. Под непроницаемой маской доктора наук на мгновение проступили черты женщины, — Меня нельзя назвать… привлекательной…

— Если вы имеете в виду чисто внешнюю привлекательность, то об этом я не могу судить. Но, во всяком случае, я знаю, что есть и другие виды привлекательности.

— …да и молодой тоже… — Она как будто не слышала робота.

— Вам еще нет сорока, — В голосе Эрби появились тревога и настойчивость.

— Тридцать восемь, если считать годы. И все шестьдесят, если говорить об эмоциональном восприятии жизни. Я же все- таки психолог. А ему, — продолжала она с горечью, — тридцать пять, и выглядит он еще моложе. Неужели ты думаешь, что он видит во мне… что-то особенное?

— Вы ошибаетесь! — Стальной кулак Эрби с лязгом обрушился на пластмассовую поверхность стола. — Послушайте…

Но Сьюзен Кэлвин гневно перебила его. Ожесточение и боль в ее глазах вспыхнули ярким пламенем.

— Зачем? Что ты об этом знаешь — ты, машина! Я для тебя — образчик, интересная букашка со своеобразными мыслями, которые ты видишь как на ладони. Превосходный пример разбитых надежд, правда? Почти как в книгах!

Ее сухие рыдания постепенно затихли.

Робот как будто съежился под этой бурей обрушившихся на него слов. Он умоляюще покачал головой.

— Ну пожалуйста, выслушайте меня! Если бы вы захотели, я мог бы помочь вам!

— Как? — Ее губы скривились, — Дать хороший совет?

— Нет, не так. Я просто знаю, что думают другие люди, например Милтон Эш.

Наступило долгое молчание. Сьюзен Кэлвин потупилась.

— Я не хочу знать, что он думает, — тихо сказала она. — Замолчи.

— А мне кажется, вы хотели бы знать, что он думает.

Она все еще сидела с опущенными глазами, только ее дыхание участилось.

— Ты говоришь чепуху, — прошептала она.

— Зачем это мне? Я хочу помочь. Милтон Эш… — Он остановился.

Она подняла голову.

— Ну?

— Он любит вас, — тихо сказал робот.

Целую минуту доктор Кэлвин молча, широко раскрыв глаза, глядела на робота.

— Ты ошибаешься! Конечно ошибаешься! С какой стати?

— Правда, любит. От меня этого нельзя утаить.

— Но я так… так… — Она запнулась.

— Он смотрит вглубь — он ценит интеллект. Милтон Эш не из тех, что женятся на прическе и хорошеньких глазках.