Избранные произведения. II том

Мы уже приближались к острову, когда налетел свежий ветер с севера и на нас повеяло такой вонью, какой, верно, мало кому из нас доводилось дышать в своей жизни. В ней слились запах серы из дымящегося, рокочущего кратера над нами и гнилостный смрад, да такой резкий, что иные из даже самых крепких матросов кинулись к борту. Обогнув остров с северной стороны, мы обнаружили источник этого адского зловония. Здесь земля понижалась более полого, нежели с других сторон, и шумливый прибой накатывал на черный песчаный пляж. Насколько хватало глаз, на прибрежной полосе валялись тысячи туш Teuthis megaptera, описанных мною выше, — все они наскочили на мель и теперь гнили под тропическим солнцем. Что пригнало их к острову, я даже вообразить не могу.

В тридцати ярдах от кромки воды начинался лес; едва мы бросили якорь и корабль пристал к берегу, как из-за деревьев появились люди. На таком расстоянии (около полумили) мало что удавалось разглядеть касательно их природы, кроме разве того, что цветом кожи они походили на всех прочих виденных нами островитян Южного моря, — темнокожие, с черными курчавыми волосами, как у негров, и все рослые как на подбор. Как бы то ни было, мне наряду с мистером Форстером-старшим и несколькими матросами выпало сопровождать капитана Кука на берег в одной из шлюпок, и вскорости нам представилась возможность познакомиться с местными жителями поближе.

Доплыв до берега, мы оказались среди гниющих кальмаров, двинулись вверх по пляжу, и там я наконец смог рассмотреть дикарей более отчетливо. Этот народ и впрямь отличался могучим телосложением, самые приземистые были не меньше шести футов, а иные возвышались над нашими самыми дюжими матросами. Все они, независимо от пола, носили сплетенные из травы юбки, прикрывающие гениталии, а грудь оставляли открытой, в том числе и женщины, на манер таитянок. Но, невзирая на весьма откровенный наряд, ничего привлекательного в них не было. Напротив, у них всех, и у мужчин, и у женщин в равной степени, облик дышал свирепой яростью, что лишало их какого бы то ни было природного очарования. Эту свирепость еще более подчеркивали татуировки на руках и ногах, на груди и в особенности на лице. Узоры на лице напоминали моко индейцев таика мови [маори Новой Зеландии. — Ред.], вот только оригинальностью не отличались. Тела всех мужчин покрывали разводы в виде переплетенных лоз или щупальцев: они ответвлялись во все стороны от единственного глаза, запечатленного на лбу. Татуировки были выполнены с удивительным мастерством, и орнаменты могли бы даже показаться красивыми, если бы не лютое выражение лиц. В придачу мужчины были вооружены мечами, утыканными по кромке акульими зубами, — такие в ходу и на других островах — благодаря чему выглядели еще более грозно.

Храбрость капитана Кука всегда граничила с опрометчивостью; он вышел к туземцам с распростертыми объятиями и предложил им в дар бумагу [редкий товар в Тихом океане. — Ред.], но они упорно отказывались. Один из матросов, владевший несколькими островными диалектами, отправился с ним в качестве толмача. Остальные остались стоять между шеренгой враждебно настроенных островитян и завалами вонючих кальмарьих туш, и я бы затруднился сказать, что из них хуже. И без того напряженная ситуация усугублялась ощущением тревоги, еще ранее распространившимся по кораблю, но команда стосковалась по приличной пище, а вода в трюме давно позеленела и протухла, так что решили, что рискнуть стоит.

Переговоры между капитаном и островитянами, по всей видимости, протекали мирно. И тут Гиллис, тот самый матрос, который разговаривал со мною о кальмарах, подошел к одному из дохлых морских чудищ, валяющихся на песке, и нагнулся его ощупать. Тут же из строя выбежали два десятка воинов и кинулись к нам, потрясая клинками и издавая яростные вопли. По счастью, наши люди были вооружены мушкетами и тут же вскинули их на изготовку. Не успели они спустить курки, как кап. Кук закричал: «Стреляйте поверх голов!» — и так наши и поступили. Треск выстрелов сдержал атаку дикарей, но лишь отчасти и не так действенно, как нам бы того хотелось. Пока они растерянно застыли на месте с занесенными клинками, меньше чем в двадцати футах от нас, а наши люди лихорадочно перезаряжали мушкеты, на моих глазах Кук и толмач о чем-то быстро и настойчиво переговаривались с островитянами. «Нельзя трогать кальмаров! — крикнул нам переводчик. — Эти люди почитают их священными». При этих словах мы все как один отошли от кальмаров на несколько футов, не сводя глаз с воинов, а те, в свою очередь, неотрывно следили за нами. Я воздел руки в умиротворяющем жесте, и все немного подуспокоились. Со временем Кук и его спутник вернулись к нам и сообщили, что нам позволят запастись водой и съестными припасами, при условии, что задержимся мы ненадолго.