Избранные произведения. III том

— Израильский «Дезерт игл» калибра ноль триста пятьдесят семь, — пояснил он. — «Большой надёжный пистолет задиристых евреев». Джеймс Макмертри,[853] две тысячи шестой год. Корзина такая тяжёлая из-за патронов. Я взял все запасные обоймы. Больше десятка.

Джек подошёл к Уайрману, обнял, поцеловал в обе щёки.

— Если понадобится, я буду нести эту корзину до самого Кливленда и не скажу ни слова.

— По крайней мере тебе больше не придётся нести пистолет, — ответил Уайрман. — Отныне эта славная малютка будет у меня за поясом. — С этими словами он засунул пистолет под ремень, предварительно поставив на предохранитель, что удалось ему лишь со второй попытки — так тряслись руки.

Я подошёл к Уайрману и тоже поцеловал его в обе щёки.

— Господи, — выдохнул он. — Уайрман более не чувствует себя испанцем. Уайрман определённо начинает чувствовать себя французом.

— Как у тебя вообще оказался пистолет? — спросил я.

— Идея возникла у мисс Истлейк после последней стычки торговцев кокаином в Тампе и Сент-Пите. — Он повернулся к Джеку: — Ты помнишь, не так ли?

— Да. Четверо убитых.

— Вот мисс Истлейк и предложила приобрести пистолет для самозащиты. Я купил самый большой. Мы стреляли по мишеням. — Он улыбнулся. — У неё был зоркий глаз, грохот ей не мешал, а вот отдачу она терпеть не могла. — Он посмотрел на аллигатора. — Полагаю, пистолет я брал не зря. Что теперь, мучачо?

— Обходим дом сзади… кто-нибудь из вас видел цаплю?

Джек покачал головой. Уайрман тоже, на его лице отразилось недоумение.

— Я видел, — продолжил я. — И если увижу снова… или если кто-то из вас увидит… я хочу, чтобы ты подстрелил её, Джером.

Уайрман вскинул брови, но промолчал. И мы вновь двинулись вдоль восточной стены брошенного особняка.

* * *

Как выяснилось, войти в дом через чёрный ход труда не составило: эта часть дома перестала существовать, за исключением восточного угла. Вероятно, её уничтожил тот самый ураган, что снёс верхние этажи. Глядя на заросшие руины бывшей кухни и кладовой, я осознал, что от «Гнезда цапли» остался разве что покрытый мхом фасад.

— Мы можем залезть здесь, — в голосе Джека слышалось сомнение, — но я не уверен в прочности пола. Что думаете, Эдгар?

— Не знаю, — ответил я. Навалилась усталость. Может, из-за потери адреналина, растраченного на встречу с аллигатором, может, из-за чего-то ещё. Я почти смирился с поражением. Минуло столько лет, над островом пронеслось столько ураганов… А рисунки маленькой девочки с самого начала были такими недолговечными.

— Который час, Уайрман? Если можно, без шуточек.

Он посмотрел на часы.

— Два тридцать. Что скажешь, мучачо? Заходим?

— Не знаю, — повторил я.

— А я знаю, — заявил он. — Я убил грёбаного аллигатора, чтобы попасть сюда, и не уйду, не осмотрев старый дом. Пол кладовой выглядит прочным, и находится не так уж высоко. Давайте поищем какой-нибудь хлам, на который можно встать. Джек, ты залезешь первым, потом поможешь мне. А вдвоём мы поднимем Эдгара.

Так и сделали. Перепачкавшись, тяжело дыша, сначала забрались в кладовую, а потом уже прошли в сам дом, удивлённо оглядываясь, ощущая себя путешественниками во времени, туристами в мире, который приказал долго жить восьмьюдесятью годами раньше.

Глава 18

Новин

В доме пахло гниющим деревом, старой штукатуркой, заплесневелой тканью. И, разумеется, сыростью. Часть мебели осталась (пусть развалилась от времени и просела от влаги), обои в гостиной висели клочьями, а на потолке переднего холла мы увидели огромное осиное гнездо, древнее и брошенное. Под ним на покоробившихся половицах из кипариса лежали дохлые осы, горкой высотой в фут [30,5 см]. Где-то (в руинах верхних этажей) размеренно капала вода.

— Кипариса и красного дерева в этом доме хватило бы, чтобы заработать приличные деньги, если бы кто-нибудь сподобился прийти сюда до того, как дом развалился. — Джек наклонился, схватил торчащую доску за край, потянул вверх. Доска подалась, согнулась, словно ириска, потом сломалась, не с резким треском, а с вялым хрустом. Из образовавшейся прямоугольной дыры выползли несколько мокриц, пахнуло затхлостью.

— Ни грабителей, ни вандалов, ни любителей повеселиться, — заметил Уайрман. — Никаких тебе использованных презервативов или кучек говна, ни одной надписи «ДЖО ЛЮБИТ ДЕББИ» краской из баллончика на стене. Не думаю, чтобы кто-нибудь побывал здесь с того самого дня, когда Джон повесил на парадную дверь цепь и окончательно уехал отсюда. Я знаю, в это трудно поверить…

— Нет, не трудно, — возразил я. — «Гнездо цапли» на этой оконечности Дьюмы с тысяча девятьсот двадцать седьмого года принадлежало Персе. Джон это знал и составил завещания так, чтобы ничего не менялось. Элизабет поступила так же. Но это не храм. — Я заглянул в комнату, которая находилась напротив гостиной. Возможно, кабинет. В луже вонючей воды стоял письменный стол с выдвижной крышкой. Книжные полки у стен пустовали. — Это могила.

— Так где нам искать эти рисунки? — спросил Джек.