Избранные произведения. III том

Он снова обратил внимание на прекрасную блондинку, которую видел в кофейном баре гостиницы «Саут-вестерн». Она сняла соломенную шляпку. У нее были голубые глаза и гладкая кожа. Женщина смеялась над чем-то сказанным ее спутником. Очевидно, она в него влюблена, хотя не такой уж он и красавец. Но женщины любят мужчин, умеющих их рассмешить, уж Гарри-то это знает.

Старая гусыня с подвеской от Фаберже в розовых бриллиантах — наверное, княгиня Лавиния. На ее лице застыла гримаса отвращения, как у графини, случайно очутившейся в свинарнике.

Во время взлета помещение, через которое пассажиры входили в самолет, было пустым, но теперь, заметил Гарри, оно использовалось как общая гостиная. Туда пришли четыре или пять человек, в том числе высокий мужчина, сидевший напротив Гарри. Мужчины сели играть в карты, и в голове Гарри мелькнула мысль, что профессиональный игрок может в таком полете заработать кучу денег.

Он вернулся на свое место, и стюард тотчас подал ему виски.

— Самолет, похоже, полупустой, — сказал Гарри.

— У нас полный комплект, — покачал головой Никки.

Гарри огляделся.

— Но в этом салоне четыре свободных кресла, и такая же картина в других.

— Верно, в дневном полете в этом салоне помещаются десять человек. Но спальных мест только шесть. Сами увидите, когда мы после обеда устроим постели. А пока радуйтесь свободному пространству.

Гарри потягивал виски. Стюард отменно вежлив и расторопен, но вовсе не раболепен, как, к примеру, лондонские официанты. Он подумал, что, может быть, американские официанты совершенно другие — как этот стюард. Дай-то Бог. Во время набегов в странный мир лондонского высшего света его всегда коробили поклоны и расшаркивания и обращения «сэр?» всякий раз, стоило ему только повернуть голову.

Пора закрепить дружеские отношения с Маргарет Оксенфорд, которая потягивала шампанское и листала какой-то журнал. Гарри ухаживал за десятками девушек ее возраста и социального положения и автоматически приступил к делу:

— Вы живете в Лондоне?

— У нас есть дом на Итон-сквер, но большую часть времени мы проводим в сельском доме, мы живем в Беркшире. У отца есть еще и охотничье угодье в Шотландии. — Девушка отвечала довольно безучастно, словно находила вопросы неуместными и хотела покончить с ними как можно скорее.

— Вы сами охотитесь? — Это был стандартный разговорный прием: большинство богачей увлекаются охотой и любят об этом говорить.

— Редко. Но стрелять умею.

— Вы стреляете? — удивился он. С его точки зрения, это не женское дело.

— Когда мне позволяют.

— Наверное, у вас масса поклонников?

Она повернулась к нему и понизила голос:

— Зачем вы задаете мне все эти глупые вопросы?

Гарри смутился. Он не знал, что ответить. Десяткам девушек он задавал именно эти вопросы, и они реагировали на них вполне нормально.

— Почему же они глупые?

— Вам же все равно, где я живу и увлекаюсь ли охотой.

— Но об этом принято говорить в высшем обществе.

— Но вы не в высшем обществе! — отрезала она.

— Разрази меня Бог! — воскликнул Гарри с родным английским акцентом. — Вы за словом в карман не лезете.

Она засмеялась:

— Так-то оно лучше.

— Я не могу все время менять акцент. Легко запутаться.

— Ладно. Готова примириться с вашим американским акцентом, если вы не будете меня донимать идиотскими разговорами.

— И на том спасибо, — сказал он, перевоплощаясь в Гарри Ванденпоста. Она вовсе не легкомысленная идиотка, подумал он. Девушка хорошо отдает себе отчет в происходящем. Но это делает ее еще более интересной.

— Вообще вам ваша роль хорошо удается. Никогда бы не догадалась, что вы что-то изображаете. Наверное, это ваш modus operandi[146].

Он всегда становился в тупик, когда кто-то говорил по-латыни.

— Может быть, — сказал Гарри, не имея ни малейшего представления о том, что она имеет в виду. Надо переменить тему. Как же подобраться к ее сердцу? Ясно, что с ней не пофлиртуешь, как с другими. А может, она принадлежит к особому психическому типу и увлекается спиритическими сеансами или даже некроманией. — Вы верите в привидения? — спросил он.

На это последовал новый резкий ответ:

— За кого вы меня принимаете? И зачем вы решили сменить тему?

С другой девушкой он бы отшутился, но не с Маргарет.

— Потому что не говорю по-латыни, — буркнул он.

— При чем тут латынь?

— Я не знаю, что значит modus andi.

Она озадаченно и даже раздраженно посмотрела на него, затем ее лицо прояснилось:

— Надо говорить operandi, а не andi.

— В школе я задержался совсем ненадолго. До латыни не добрался.

Эти слова произвели неожиданный эффект. Она пристыженно покраснела:

— Ради Бога, извините меня. С моей стороны это было бестактно.

Он изумился такому повороту. Большинство таких девушек считали своим долгом кичиться образованностью. Хорошо, что у нее другие манеры. Он улыбнулся:

— Все забыто.

Но она снова его удивила:

— Я знаю латынь, хотя никакого образования не получила.

— С вашими-то деньгами? — Он не мог в это поверить.

— Мы с сестрой не учились в школе.