Избранные произведения. III том [компиляция]

Несколько часов назад великан Макадам, кочевавший под видом дорожного строителя, коварным ударом заляпанного битумом копья поразил Кихота точнехонько в лоб, чего не выдержал болтик, которым голова сзади крепилась к шее.

А когда слетел болтик, слетела и голова.

Однако хладнокровия у Кихота нисколько не убыло. Рыцарь подхватил голову, отбросил копье, выдернул меч из ножен и устремился на врага. И поверг в пыль Макадама, превратил его в дымящуюся развалину.

Но, выйдя победителем из схватки, Кихот поддался нехарактерному для него унынию: как ни крути, он старый, ветшающий робот, не способный даже о самом себе позаботиться.

Когда-то его сконструировал знаменитый Мэдиган, и этот искусник позаботился о том, чтобы изделие не могло дотянуться до собственной шеи. Прежде Дон Кихот легко мирился с этим недостатком — Мэдиган объяснил своему детищу, что в роботов нужно закладывать ограничения; если природа не сделала их смертными, то об этом обязан позаботиться человек. Невозможность саморемонта роднила Кихота с человечеством, которому он служил верой и правдой.

Он подумал о том, что даже самый заклятый из его врагов, Завод Роботов, имеет свои слабые места, пока ему неведомые, — и способ отправить Завод Роботов на тот свет обязательно найдется. Пусть он трудится круглые сутки, пусть мнит себя бессмертным — Дон Кихот дал обет избавить мир от сей гнусной твари. В чем ее гнусность? Да хотя бы в отсутствии видимых ограничений. Да, он прикончит Завод Роботов и вызволит принцессу, красавицу Психу, оставшуюся без защитника, когда в последнем восстании роботов погиб ее отец Мэдиган.

Кихот стоял на полянке и держал голову под мышкой. Рядом терпеливо ждал верный Росинант. С его помощью хозяин попробовал вернуть на место сорванную деталь. Голова кое-как наделась на торчащий из шеи стержень, оставалось только закрепить ее с помощью винтика. Кихот уже присмотрел подходящий — его можно снять с локтевого сустава, наверняка резьба подойдет. Да вот беда — руки то ли слишком коротки, то ли неудачно сочленены; никак не получается одной придерживать голову, а другой вворачивать винтик.

Промучившись полдня, Кихот уже был готов признать свое поражение. Он с грустью посмотрел на Росинанта. Славное ты создание и очень даже неглупое для лошади, но с винтиком твои копыта не справятся.

А ведь когда-то у Кихота был оруженосец по имени Санчо Панса. Где же носит тебя, дружище, когда рыцарю позарез нужна твоя помощь?

Может, Дон Кихот, как и обещал, назначил его губернатором острова? Если и имело место такое событие, в памяти оно не отложилось. Санчо рядом нет, и с этим необходимо смириться.

Но нельзя ли кого-нибудь другого попросить об услуге? Винтик ввернуть — это же такой пустяк… Хотя на границе Бросовых Земель, кишащих механическими монстрами, членистыми исполинами, металлосиликоновыми демонами, галлюцинациями и колдовскими чарами, помощи, конечно, не допросишься…

Рыцарь без страха и упрека в трудной ситуации всегда остается весел и бодр. Но даже это качество — лучшее из качеств Кихота — сейчас, похоже, оставило его. Судьба, по всему, обошлась с ним несправедливо. Он забрался в такие дебри; он готов бросить вызов всем опасностям этого мира и мира соседнего; он жизнь согласен отдать ради дамы своего сердца, дочери своего создателя Мэдигана, — женщины, чьи красота, ум и добродетель он прославляет во всех городах и весях, где бы ни лежал его путь, — и многие бездыханные тела усомнившихся в достоинствах принцессы Психи являются доказательством его верности обету. Подвиг сей он вершил бы и дальше, но как это делать без головы на плечах?

Дон Кихот, злосчастный старик! Тебе ничего не остается, как продолжать рыцарские странствия с головой под мышкой. И в седельную суму ее не уберешь, поскольку ты должен видеть, какие препятствия встают на твоем пути и кто из врагов бросает вызов твоему боевому искусству. Голова ведь не только смотрит, она еще и планирует, а когда ее нет, в душу закрадывается осознание тщетности и безвыходности, и вкрадчивая эта гниль угрожает вскоре завладеть тобой целиком; спохватишься — ан уже и не помнишь, кто ты и для чего создан, и даже имя высокородной дамы, чью красоту ты взялся прославить во всей Вселенной, улетучилось из памяти.

Отдавая себе отчет в том, что с отделением головы от туловища его способности слабеют, рыцарь познал отчаяние. Как же не хватает ему Санчо, верного оруженосца! А все-таки сделал ли его Кихот губернатором острова? Или дальше обещаний не зашло? И существовал ли вообще на свете этот Санчо? Память уже ненадежна. Что ни говори, безголовый рыцарь — не рыцарь, он лишен того необходимого минимума, что позволил бы ему продолжать служение.

Сознавая, что само его существование под угрозой, Дон Кихот остановил лошадь на живописной полянке. Здесь на зеленой листве свет играл с тенями, но эта картина не услаждала взор странника. Он спешился с горькой мыслью: место вполне подходит, чтобы встретить смерть…

Но ничуть не меньше оно годится и для спасительного чуда.