Избранные произведения. III том [компиляция]

— Что вы делаете? — спросил Крис, с беспокойством заметив, что в руке Хозе блеснула сталь. — Эй, что происходит?

— Мистер Крис, мы только что узнали, что выиграли в лотерею, мы с Марией! — сияя, сказал Хозе. — Я буду новым Агамемноном, она — Клитемнестрой, но прежде мы должны решить одну небольшую проблему. Согласно контракту, нам необходимо убить прежнего Агамемнона!

В голове Криса переплетались и сталкивались какие-то жалкие увещевания, оправдания, доводы, но из горла его вырвался лишь слабый хрип. Колени у него подогнулись, и он медленно опустился на пол. Боль была острой и короткой, и он еще успел пожалеть, что не успел сделать какое-то чрезвычайно важное дело, вот только он так и не смог вспомнить, какое именно…

Он уже не мог знать этого, но как раз в это самое время человек в черном плаще вошел в отделение местного банка и перечислил некоторую сумму в Инфернал Банк на счет Томаса Кука. Клерк никогда не слышал о таком банке, но когда он посоветовался с менеджером, вопрос моментально был улажен. Эта сумма была гарантией того, что Крис Джонсон не останется вечно бродить по бесплодному берегу Стикса: она покрывала его долг за четырех попутчиков, за которых он поручился.

Тиресий не обязан был делать это, но маги старой закваски — благородные люди. И кроме того, они прекрасно умеют увязывать некоторые сюжетные нестыковки.

Ботинки

У меня износились ботинки, а тут я как раз проходил мимо магазина «Доброй воли», вот и зашел посмотреть, нет ли у них чего-нибудь на меня.

Ассортимент товаров в таких местах не рассчитан на взыскательный вкус, а обувь по размерам не подходит на нормальную ногу вроде моей. Но на этот раз мне повезло. Пара красивых тяжелых башмаков. Сделаны на совесть. На вид новехонькие, если не считать глубокой вмятины сверху, в том месте, где большой палец. Наверняка из-за нее от ботинок и избавились. Верхний слой кожи соскоблили, — наверное, это сделал какой-нибудь бедняк вроде меня, которого вывела из себя дороговизна обуви. Как знать, может, и я бы сделал нечто подобное в минуту душевного смятения.

Но сегодня я чувствовал себя хорошо. Не каждый день найдешь пару ботинок вроде этих, к тому же на бирке смешная цена — четыре доллара. Я снял свои потрепанные кроссовки, которые когда-то купил в «Кей Марте», и вставил ноги в кожаные башмаки, чтобы убедиться, что они мне как раз.

И тут же услышал голос в голове, который довольно четко спросил:

— Ты ведь не Карлтон Джонсон. Кто ты?

— Я Эд Филипс, — громко ответил я.

— Значит, ты не имеешь права носить обувь Карлтона Джонсона.

— Послушай-ка, — сказал я, — я в магазине «Доброй воли», эти ботинки стоят четыре бакса, и их может купить любой.

— Ты уверен? — спросил голос. — Карлтон Джонсон не отдал бы нас просто так. Он был так рад, когда купил нас, так счастлив, что ощутил полнейший комфорт, какой только может дать удобная обувь.

— А вы кто? — поинтересовался я.

— Разве не ясно? Я прототип умной обуви и разговариваю с тобой посредством микросоединений в подошве. Я подхватываю твой голос в области горловых мышц, перевожу их и передаю свои слова обратно тебе.

— И вы все это умеете делать?

— Ну да, и не только это. Я ж говорю — я умная обувь.

Тут я заметил, что две женщины с любопытством посматривают на меня, и понял, что они слышат только од ну часть разговора, поскольку вторая, похоже, звучала лишь у меня в голове. Я заплатил за ботинки, которые воздержались от дальнейших комментариев, и вышел на улицу. Я направился к себе, в однокомнатную квартиру в «Джек Лондон отеле», на Четвертой улице, рядом с Пайком. Ботинки молчали, пока я не поднялся по двум маршам лестницы и не остановился на покрытой линолеумом площадке перед квартирой. Лифт в этот вечер не работал.

— Ну и берлога, — сказали башмаки.

— Вы что, успели разглядеть мою квартиру?

— На концах шнурков — светопоглощающие диоды. Это и есть мои глаза.

— С Карлтоном Джонсоном вы, наверное, бывали в лучших местах, — сказал я.

— Всюду были ковры, — мечтательно произнесли ботинки. — Не считая полированного пола, но его специально не покрывали ковром. — Они помолчали, вздохнув. — Износ у меня был минимальный.

— И вот вы в ночлежке, — сказал я. — Как же низко вы пали!

Должно быть, я возвысил голос, потому как в коридоре открылась дверь и из нее высунулась старуха. Увидев меня, по всей видимости разговаривающего с самим собой, она покачала головой и закрыла дверь.

— Не надо кричать, — сказали ботинки. — Можешь просто направить в мою сторону мысли, этого достаточно. Я без проблем слышу тебя.

— Я, наверное, смущаю вас, — громко произнес я. — Простите, пожалуйста.

Ботинки не отвечали. Меж тем я отпер дверь, вошел к себе, включил свет и снова закрыл дверь. Только после этого они сказали:

— Это, скорее, я смущаю тебя, моего нового хозяина. Я и за Карлтоном Джонсоном пытался присматривать.

— Каким образом?

— Во-первых, старался сделать так, чтобы он держался на ногах. У него была негодная привычка время от времени крепко выпивать.

— Так, значит, тот парень был пьянчужкой? — спросил я. — А его никогда на вас не тошнило?