Избранные произведения. IV том

Выходит, это был подарок матери Хью его отцу. Мэйзи была рада, что спасла часы. Закрыв крышку, она похлопала Хью по плечу.

Он повернулся с недовольным видом человека, которого отвлекают от занятного зрелища, но тут же его голубые глаза расширились от удивления.

— Мисс Робинсон!

— Который час? — спросила она.

Он машинально сунул руку в пустой карман.

— Любопытно… — Он оглянулся по сторонам, как будто уронил часы где-то поблизости. — Надеюсь, я не…

Мэйзи подняла руку.

— Вот чудеса! — воскликнул Хью. — Где вы их нашли?

— Я видела, как их пытался стянуть вор, и остановила его.

— И где этот вор?

— Я его отпустила. Это был всего лишь мальчишка.

— Но… — Хью еще не мог прийти в себя от изумления.

— Я бы и часы ему оставила, только я знаю, что вы не можете позволить себе купить другие.

— Вы же несерьезно так говорите.

— Серьезно. Мне и самой приходилось воровать в детстве.

— Как ужасно.

Мэйзи снова почувствовала раздражение от разговора с ним. Его манера держаться казалась ей немного ханжеской.

— Я помню похороны вашего отца, — сказала она. — День выдался холодным, шел дождь. Ваш отец умер, задолжав моему денег, но все же в тот день у вас была теплая одежда, а у меня нет. Разве это честно?

— Не знаю, — сказал он неожиданно сердито. — Мне тогда только исполнилось тринадцать лет. И что, теперь, оттого что мой отец обанкротился, я должен всю жизнь закрывать глаза на недостойное поведение?

Мэйзи его вспышка гнева застала врасплох. Нечасто мужчины так резко говорили с ней, а с Хью это получается уже второй раз. Но ей не хотелось снова спорить с ним.

— Извините, — сказала она, взяв его за рукав. — Я не хотела ни в чем обвинять вашего отца. Я просто хотела объяснить, почему дети могут красть.

Хью тут же смягчился:

— Да, я еще не поблагодарил вас за часы. Их моя мать подарила моему отцу на свадьбу, поэтому они для меня дороже всяких денег.

— А мальчишка найдет себе другого зеваку.

Хью засмеялся.

— А вы не похожи ни на кого, с кем мне доводилось знакомиться до этого! Не желаете выпить пива? Уж очень жарко…

Как раз этого ей сейчас и хотелось.

— Да, с удовольствием.

В нескольких ярдах от них стояла четырехколесная телега, нагруженная огромными бочками. Хью купил две пивные кружки теплого эля. Мэйзи сделала долгий глоток — ее и в самом деле мучила жажда. Пиво на вкус показалось гораздо лучше французского вина Солли. Рядом с телегой стояла доска с выведенной мелом надписью заглавными буквами: «УЙДЕТЕ С КРУЖКОЙ — ПОЛУЧИТЕ ЕЮ ПО ГОЛОВЕ».

На лице Хью отразилось задумчивое выражение, и он сказал:

— Вам не приходило в голову, что мы оба жертвы одной и той же катастрофы?

Ей так не казалось.

— О чем вы?

— В 1866 году случился финансовый кризис. Обычно в таких условиях могут обанкротиться и самые честные компании. Это похоже на то, как одна лошадь на скачках случайно падает, а вслед за ней падают и остальные. Дело моего отца потерпело крах, потому что многие ему задолжали деньги и не расплатились. Он настолько отчаялся, что покончил с собой, оставив мою мать вдовой, а меня сиротой в тринадцать лет. Ваш отец не мог прокормить своих детей, потому что люди тоже были должны ему денег и не смогли заплатить. И вам пришлось сбежать в юном возрасте…

В его словах была своя логика, но Мэйзи не хотелось соглашаться с ним — уж слишком долго она ненавидела Тобиаса Пиластера.

— Это не одно и то же, — возразила она. — У рабочих вообще нет никаких возможностей на что-то влиять. Они просто выполняют то, что им скажут. Вся власть у хозяев. Если что-то идет не так, то всегда виноваты хозяева.

Хью снова задумался.

— Не знаю. Возможно, вы и правы. Конечно, львиная доля прибыли всегда достается владельцам предприятий. Но я уверен, по крайней мере, в одном: будь то хозяева или рабочие, их детей ни в чем винить нельзя.

Мэйзи улыбнулась.

— Трудно поверить, что мы в чем-то наконец согласились.

Разделавшись с пивом, они вернули кружки и пошли к карусели с деревянными лошадками.

— Не желаете прокатиться? — спросил Хью.

— Нет, — улыбнулась Мэйзи.

— Вы здесь одна?

— Нет, я… я с друзьями.

Почему-то ей не хотелось признаваться Хью в том, что ее привез сюда Солли.

— А вы? Вы со своей несносной теткой?

Хью поморщился.

— Нет. Методисты не одобряют скачек. Она бы пришла в ужас, если бы узнала, что я здесь.

— Неужели она так заботится о вас?

— Ни в коей мере.

— Тогда зачем вы живете вместе с ней?

— Ей нравится иметь людей при себе, чтобы их можно было держать в узде.

— А вас она держит в узде?

— Старается, — усмехнулся он. — Но я иногда убегаю.

— Наверное, трудно жить с ней под одной крышей.

— Увы, но собственное жилье я пока себе позволить не могу. Приходится терпеть и усердно работать в банке. Когда-нибудь меня повысят, и я стану независимым. И тогда я с чистым серд-цем прикажу ей заткнуть свою пасть, как это сделали вы, — снова усмехнулся он.

— Надеюсь, у вас не было неприятностей после того случая?

— Были, но они того стоили. Какую она состроила физиономию, услышав вас! Тогда-то вы мне и понравились по-настоящему.

— И поэтому вы решили пригласить меня поужинать?

— Да. А почему вы отказались?