Избранные произведения. IV том

Поворот на триста шестьдесят градусов замедлил, но не остановил «Бьюик». Он повернулся еще на девяносто градусов и столкнулся с одним из деревьев, посаженных вдоль дороги. При контакте дверца со стороны пассажирского сиденья распахнулась, а лобовое стекло разлетелось вдребезги.

Смеясь в лицо хаосу, Корки наклонился к рулю, опустил руку на пол, пытаясь нащупать пистолет. Вскоре пальцы сжали рукоятку, и он уже поднял «глок», чтобы пристрелить мальчишку.

Но тут в скрежете металла открылась дверца со стороны водителя, и Этан Трумэн попытался схватить Корки, поэтому, вместо того чтобы всадить пулю в мальчишку, он выстрелил в мужчину.

* * *

Подбежав к «Бьюику» в момент столкновения последнего с деревом, Этан ударил пистолетом по крыше и оставил его там, потому что не хотел стрелять в кабину, где на линии огня мог оказаться Фрик. Отчаянно рискуя, он дернул покореженную дверь и потянулся к водителю. Тот наставил на него пистолет, и Этан не только увидел дульную вспышку, но и в нос ударил ее запах.

Этан не ощутил никаких последствий выстрела, возможно, потому, что думал только об одном: обезоружить похитителя, независимо от того, ранили его самого или нет.

А уж отбросив оружие в темноту, попытался вытащить мерзавца из кабины. Но мерзавец вылез сам и всем телом врезался в Этана. Оба упали, Этан оказался внизу, ударился головой о кварцит, которым мостили дорогу.

* * *

От удара, распахнувшего дверцу, Фрик окончательно сполз с сиденья, выпал из «Бьюика» на залитую дождем мостовую. Оказался на спине, в самом худшем из положений при приступе астмы.

Дождь слепил глаза, но его куда больше волновала не эта помеха для зрения, а красноватый отсвет, который начал окрашивать ночь, превращая капли в рубины.

Мысли его были под стать зрению, слишком мало кислорода поступало в мозг, но он смог сообразить, что эффект дерьма, которым прыснули ему в лицо, постепенно слабеет. Он попытался сдвинуться с места, и ему это удалось, пусть и не столь уж грациозно. Пожалуй, в тот момент он более всего напоминал выброшенную на берег рыбу.

На боку он смог хоть как-то сжимать и разжимать мышцы шеи, чтобы по мере сил выдавливать из легких воздух, который загустел, как сироп. Ему, конечно, стало полегче, но лишь на чуть-чуть. В легких и горле все свистело и хрипело.

Сесть, нужно сесть. Но он не мог.

Ингалятор, ему нужен ингалятор. Но где его взять?

И хотя мир для него казался алым, Фрик знал, что для мира он выглядит синим, ибо приступ был сильный, сильнее тех, что случались у него раньше, тот самый случай, когда не обойтись без палаты интенсивной терапии, врачей и медсестер, обсуждающих фильмы Ченнинга Манхейма.

Нет воздуха. Нет воздуха. Тридцать пять тысяч долларов потрачены на переделку его апартаментов, а воздуха нет.

Забавные мысли толпились у него в голове. Забавные не в смысле ха-ха. Забавные, потому что страшные. Красные мысли. И такие темно-красные по краям, что казались черными.

* * *

Не испытывая никакого желания прочитать лекцию о деструктивном характере литературы, но готовый уничтожить все, что встанет у него на пути, с волчьей яростью, беснующейся в голове, Корки хотелось выдавить противнику глаза, вонзиться зубами в лицо, которое он видел под собой, рвать, рвать и рвать его ногтями.

И, уже оскалив зубы для первого укуса, понял, что Этан практически отключился, ударившись затылком о мостовую, и не способен на сопротивление. Несмотря на пелену ярости, застилающую разум, Корки отдавал себе отчет в том, что, поддавшись животной страсти прикончить жертву зубами и когтями, он порвет последние сдерживающие его узы, и много часов спустя его найдут здесь же, над изуродованным до неузнаваемости трупом Этана, в котором он будет рыться окровавленной мордой, словно свинья в поисках трюфелей.

Будучи Робином Гудфело, пусть и не настоящим агентом, прошедшим специальную подготовку, но насмотревшимся шпионских боевиков, он знал, что резкий удар ребром ладони по переносице приводит к тому, что осколки раздробленных костей проникают в мозг и вызывают мгновенную смерть. Вот он и нанес такой удар, а потом радостно вскрикнул, когда в ответ ярким фонтаном брызнула кровь Трумэна.

Скатился с уже ни на что не годного копа, повернулся к «Бьюику» и направился на поиски мальчишки. Заглянул в кабину со стороны водительской дверцы, но Фрик, должно быть, выскользнул через распахнутую дверцу у пассажирского сиденья.

Однако парализатор еще наверняка действовал. И это отродье не могло далеко уползти.

Выпрямившись, Корки увидел пистолет на крыше «Бьюика», прямо у него перед глазами.

На гранях рукоятки капельки воды сверкали, как бриллианты.

Оружие Трумэна.

Найти мальчишку. Прострелить ему ногу. Чтобы никуда не делся. Вернуться в гараж за новыми ключами, новым автомобилем.

Корки еще мог реализовать намеченный план, он же был сыном хаоса, точно так же, как Фрик — сыном самой знаменитой кинозвезды, и хаос не мог подвести своего сына, как актер никогда не подвел бы своего.

Корки обошел автомобиль и увидел Фрика. Мальчишка лежал на боку и пытался ползти, отталкиваясь ногами, как покалеченный краб.