Избранные произведения писателей Дальнего Востока

Пьяный голос приятеля, с шумом ввалившегося в комнату, вывел его из раздумья.

— Вот, полюбуйтесь на него! Спящим прикидывается.

Он пнул Чотче ногой, и тот открыл глаза.

— Ну, ты! Потише! Я полежать хочу.

Работяга еле держался на ногах. Он с обидой покосился на Чотче.

— Ты, парень, никогда мне стаканчика не поднес! Есть деньги? Заработал ведь, так поднеси хоть кружку водки. Слышишь, ты! Денег дай, денег!

Он замотал головой и плюхнулся на пол. Из складок его одежды посыпался мелкий песок.

— Хо-хо... Прохвост ты, брат! Подлец ты... Хо-хо... — заплетающимся языком бормотал он и вдруг запел:

В ночь осеннюю луна,
Дон-дун-дон,
В темном небе так ясна,
Дон-дон-дон.
И лежу я здесь унылый,
Дон-дун-дон,
Все мечты мои о милой,
Дон-дон-дон.

Урожай убирают, и луна ясная... Эй, парень, нету милой-то, о-хо-хо!.. А ты женат?

Чотче молча разглядывал его физиономию. В мутных, покрасневших от водки глазах пьяного можно было ясно прочитать тоску.

Лежать уже расхотелось, Чотче встал. Приятель уставился на него пьяными глазами.

— Эй, бродяга! Ты чего не отвечаешь?

Чотче лишь усмехнулся и вышел на кухню. Хозяйка харчевни торопливо выбежала оттуда, но, увидев Чотче, задержалась.

— Дядя, дал бы ты немного денег.

Чотче остановился.

— Сколько? Всего я сколько должен?

— Да, кажется, пятьдесят сэн.

— На вот, получи пока тридцать, — отсчитал Чотче.

— Завтра опять придешь?

— Там видно будет. Так или иначе остальное непременно принесу.

Повернувшись к выходу, Чотче опять столкнулся с пьяным приятелем.

— Ты пьян, дружище, ложись-ка и спи там!

— Друг, не поднесешь ли стаканчик?

— После когда-нибудь, сегодня денег нет.

Оттолкнув приставалу, Чотче вышел из харчевни. «Темнота, несознательный еще!» — думал он, шагая по дороге. Сам он тоже до встречи с Синчхолем, чуть только заведутся деньжата, здорово напивался. Без водки было нестерпимо тоскливо и муторно на душе. Вот семейные — другое дело. Те хоть и бедно живут, но все-таки имеют какой-то интерес в жизни, заботу. Придут с работы, ребятишки встречают: «Папа, папа!» Жена требует денег: «Рису купить надо!» Вот им и утеха. А он что? Вернется с работы в пустую каморку и сидит, тупо уставясь в стену. До того станет тошно да тоскливо! Выйдет на улицу — куда деваться?.. И он шел в кабак.

Но с тех пор, как Чотче встретился с Синчхолем, он стал остерегаться водки. Он и раньше не был особенно разговорчивым, а теперь еще глубже ушел в себя и часто глубоко о чем-то задумывался. Приятели удивлялись:

— В чем дело, дружище? Ты даже водки не пьешь! Или зазнобушку где оставил?

Он шел не торопясь, настороженно поглядывая, не увязалась ли за ним какая «собака». Осматривался по сторонам, проникал взглядом в темные переулки и наконец благополучно возвратился к своему жилищу.

Его встретила темная, пустая комната. Он снова остро ощутил свое одиночество. «К Синчхолю сходить, что ли?» — подумал он, но потом сообразил, что того сейчас, пожалуй, не застать дома, и сел, прислонившись к стене. Чотче почти никогда не зажигал света в комнате и укладывался спать в темноте. Он с детства привык к этому, и потому ему очень нравилось сумерничать. Если же случалось иногда зажечь свет, ему становилось почему-то грустно и с непривычки резало глаза.

Сонби вновь завладела его мыслями. «Неужели я видел Сонби? В таком случае она, вероятно, тоже читает те листочки, которые я каждую ночь передаю им. Только знает ли она грамоту? Очень возможно, что и нет. Кажется, на фабрике есть вечерняя школа, вероятно, грамоте там обучают. Эх, где бы мне поучиться? А что, если я попрошу Синчхоля поучить меня?» Чотче улыбнулся.

Смешно ему показалось: скоро уже тридцать лет стукнет, а только теперь вздумал обучаться грамоте и станет тянуть перед Синчхолем: ка, кя, ко, ке... Но это необходимость, а не излишество.

Чотче подремал немного и поднялся. Он почувствовал прилив энергии. Бесшумно открыл дверь и вышел на улицу. Часы перед домом пробили два. Он всегда выходил как раз в это время. В такой час даже эта всегда оживленная улица была пустынна, и только непрерывно мигали электрические лампочки.

Чотче постоял, посмотрел вокруг, и внезапно его охватило необыкновенное возбуждение. Издалека донесся протяжный и таинственный гудок парохода. Еще раз настороженно оглядевшись, Чотче зашагал к квартире Синчхоля.

Синчхоль встретил его приветливо, хотя было видно, что он только что вернулся и очень устал. Он протер слипавшиеся глаза и внимательно посмотрел на Чотче. На его смуглом лице он прочел твердую решимость. И еще заметил Синчхоль, что оно освещалось изнутри гордостью и чувством собственного достоинства, которых уже нельзя было отнять у него.

* * *

Когда Синчхоль впервые встретил Чотче, он увидел в нем лишь самого обыкновенного простоватого рабочего. Порой он казался даже чересчур наивным, чуть ли не дурачком. Но за какие-то несколько месяцев он стал совсем другим человеком. В некоторых вопросах Синчхоль чувствовал даже превосходство Чотче над собой, и это его угнетало.