Избранные произведения писателей Дальнего Востока

— Приехал вчера. На сессию. Ну и, конечно, повидаться вот с этим молодым человеком в форме. Знакомься — это мой сын Дондов. Он служит здесь, в Улан-Баторе.

Нямжав встретилась с взглядом Дондова и опять засмущалась.

В этот момент раздался залп орудий, в небе повисли гирлянды разноцветных огней.

— Салют Победы, — сказал Дондов.

Гром орудий сливался с голосами многих людей, кричавших «ура». Торжественно звучали фанфары военного оркестра. Соном, не отрывая глаз от россыпей огней высоко над головой, сказал:

— Да, это настоящий праздник — праздник нашей победы. Немало натерпелись мы за годы войны, но победили. Теперь уж нам ничего не страшно. Теперь нам ничто не угрожает...

Нямжав, услышав эти слова, подумала: «И правда, нам многое пришлось пережить. Теперь будет все по-другому! »

Между тем пушки продолжали палить, ракеты рассыпали свои огни. Нямжав время от времени украдкой бросала взгляд на Дондова. Он держал себя просто и естественно, радость так и играла на его лице, и улыбка не сходила с губ, когда он поочередно обращал свой взор то на отца, то на Нямжав. Постепенно от смущения Нямжав не осталось и следа. Прозвучал последний залп, и люди, громко переговариваясь, стали расходиться.

— Соном-гуай, вы когда сможете зайти ко мне? — спросила Нямжав.

— Надо бы зайти. Землякам интересно будет послушать, как ты тут устроилась. С завтрашнего дня я буду на заседаниях, но думаю, что сумею выбрать часок-другой и навестить тебя. Ты где живешь?

Нямжав подробно рассказала, как найти ее дом.

— А ведь уже почти ночь на дворе, дочка, — забеспокоился Соном. — И подруга твоя куда-то исчезла! Послушай, сынок! Я пойду в аил, где остановился. А тебе бы надлежало проводить Нямжав домой, не так ли?

— Конечно, — кивнул головой Дондов.

— Ну, до свидания. Я к тебе обязательно зайду. Хочу посмотреть и комбинат, на котором ты трудишься.

Нямжав стала пробираться сквозь поредевшие, но все еще достаточно плотные ряды людей. Дондов шел следом.

Нямжав чувствовала себя неловко — боялась встретиться с кем-нибудь из знакомых. Дондов видел, как она то и дело озиралась по сторонам, и с улыбкой сказал:

— Вы, наверное, своего мужа ищете?

— А почему бы и нет? — с вызовом ответила Нямжав, но тут же прикусила язык: «Зачем это я так говорю?»

Они выбрались с площади и теперь пошли рядом.

— Странно: мы с вами земляки, живем в одном городе, а ни разу не встретились, — завел разговор Дондов.

— Ничего странного, город большой. Вы давно служите?

— Призван в армию за год до войны. Теперь войне конец, и я думаю, что осенью демобилизуюсь.

— Мне кажется, что я вас и в худоне ни разу не видела!

— А чего тут удивляться! Ваши кочевали от нас довольно далеко. Но, помнится, в год призыва я как-то заехал к Балдан-гуаю; вы тогда были еще совсем маленькой худенькой девочкой.

На это Нямжав ничего не ответила. «Так могло быть», — подумала она, вспоминая, что к ее приемному отцу Балдану постоянно заезжали знакомые и незнакомые люди, оставались на ночь, гуляли, особенно летом и осенью, когда у него чуть ли не каждый день было застолье.

Некоторое время они шли молча. Когда они проходили по деревянному мосту через Дунд-Гол[84], мимо них проехала машина. Раздалась сирена.

— Наши, комбинатские, едут, — сказала Нямжав, — пора и вам возвращаться.

— Нет, отец ведь сказал, чтобы я вас проводил домой, — ответил Дондов и взял Нямжав под руку. У нее екнуло сердце.

После моста начинался участок дороги, где не было ни домов, ни фонарей, ни людей, ни даже собак. Поэтому то, что Дондов сразу, без разрешения взял ее под руку, озадачило Нямжав.

— Пожалуй, мне лучше отсюда просто добежать до дому. На этом пустыре темно, безлюдно. Как вы один пойдете назад?

— Я солдат. А солдату положено ничего не бояться.

Нямжав еще ни разу в жизни не ходила под руку. Она испытывала двоякое чувство: с одной стороны, было тепло и приятно, рождались смутные незнакомые ощущения, а с другой — из головы не выходили бесконечные внушения Норжмы о том, что парням нельзя верить. Они с Норжмой жили в одной юрте уже четыре года, и Нямжав не раз видела, сколько огорчений и страданий принесла подруге ее природная влюбчивость.

Между тем они подошли к воротам, за которыми стояли юрты рабочих комбината.

— Вот я и дома, — сказала Нямжав.

— Что же, в таком случае я вас покидаю, — ответил Дондов, освобождая ее руку.

Но расставаться им не хотелось. Нямжав думала, какие слова сказать парню на прощанье, как поблагодарить за проводы. В то же время она уже начала волноваться: как он один ночью пойдет назад? «Но он же солдат», — сама отвечала себе. Вдруг Дондов крепко обнял ее и поцеловал в щеку. Нямжав резко вырвалась из его объятий. Дондов не сделал попытки вновь обнять девушку.

— Не сердитесь на меня, так получилось... Спокойной ночи, Нямжав.

Он повернулся и пошел к городу. Через несколько шагов он оглянулся и помахал рукой. Нямжав побежала к своей юрте, а когда, задержавшись у входа, попыталась разглядеть Дондова, он уже исчез в темноте.

В юрте ее ждала Норжма. Она вернулась раньше и легла.