Избранные произведения писателей Дальнего Востока

Болезнь Ясуко быстро обострялась. Супруги Сигэмацу винили себя в том, что не обратили внимания на перемены в поведении племянницы. Но доля вины, несомненно, лежала и на самой Ясуко, которая из-за своей излишней стеснительности скрывала от них, что с ней происходит. А ведь признаки болезни проявились еще до того, как родители жениха сообщили об отказе, только Ясуко подумала, что все это естественные последствия ожидания брака, поэтому она ни о чем не рассказала даже Сигэко. Не посоветовалась она и с доктором. Но все это выяснилось лишь впоследствии. И когда Сигэко привела наконец племянницу в деревенскую больницу в Кабатакэ, первое обследование показало, что болезнь уже приняла тяжелую форму.

Вернувшись из больницы, Сигэко увидела в саду ожидавшего ее Сигэмацу.

— Ах, как нехорошо получилось, — сказал он. — И зачем ты, Ясуко, держала все это в секрете...

— Простите меня, дядя, — прошептала Ясуко, опустив голову, и прошла в дом.

Около трех часов дня Сигэмацу, захватив с собой электрический фонарик и приготовленную для него еду, отправился к садку, чтобы вместе с Сёкити и Асадзиро заняться регулированием температуры воды. Уже наступил июль, когда температура воды — восемнадцать — двадцать градусов — самая благоприятная для нереста. Однако с самого начала карпов в такой теплой воде держать нельзя. Запускать вместе самцов и самок тоже не следует. В садке между самками и самцами строят деревянный барьер, а температуру воды поддерживают около девяти-десяти градусов. Когда же наступает время нереста, садок заполняют свежей водой соответствующей температуры, и только тогда выпускают самцов и самок. Впервые оказавшись вместе, рыбы начинают готовиться к нересту. Подготовка длится примерно с одиннадцати тридцати вечера и до рассвета.

Всей этой методике Сёкити и Асадзиро обучились на рыбоводческой ферме в Токиканэмару. Теперь они впервые применяли ее на практике и были по-детски взволнованы. Асадзиро и Сёкити сказали, что посидят возле садка до рассвета, чтобы уберечь рыб от хищных ласок. Сигэмацу пришел на дежурство рано утром и отправился домой лишь в одиннадцать вечера, когда карпы начали бить по воде хвостами.

Стоял густой туман, и казалось, будто верхние ветви кэмпонаси растворились в ночном небе. Все двери в доме и на веранде были закрыты. Сигэмацу несколько раз кашлянул, и тотчас же одна из раздвижных дверей на веранде тихо отворилась. Сигэмацу направил в ту сторону луч своего фонарика. В дверях стояла Сигэко в чересчур коротком для ее возраста ночном кимоно.

— Подожди минутку, — шепнула она, и Сигэмацу погасил фонарик. Сигэко задвинула за собой дверь и, присев на ступеньку лестницы, тихонько сказала подошедшему Сигэмацу:

— Ясуко, может быть, еще не спит, пойдем в сад, нам надо поговорить.

— Хорошо, хорошо, — шепотом ответил Сигэмацу. — Скажи только сначала, как она себя чувствует?

Сигэко сунула ноги в сандалии, спустилась в сад и, неслышно ступая, повела Сигэмацу к дереву. Только после того, как Сигэко отпустила его руку, Сигэмацу осознал в полной мере, что они шли, взявшись за руки. Впервые за всю жизнь шли, взявшись за руки! Словно влюбленные! Такого не было даже тогда, когда еще жива была его мать, когда они с Сигэко встречались перед свадьбой!

Несмотря на густой туман, им казалось, что всюду слишком светло.

— Сигэмацу, — зашептала Сигэко, решительно откидывая волосы со лба назад. Она всегда так делает, когда сильно возбуждена. — Послушай, что сказал сегодня доктор Кадзита. Только никто ничего не должен знать.

— Говори. Здесь нас не услышат.

Вот что Сигэмацу узнал от жены.

Часов в девять, когда Ясуко задремала, Сигэко потихоньку отправилась к доктору Кадзита и попросила сообщить результаты обследования племянницы. Тот рассказал. Оказалось, что Ясуко втайне от всех занимается самолечением, пользуясь книгой «Домашняя медицина». Если об этом узнают люди, они еще, чего доброго, вообразят, будто Сигэмацу и Сигэко не хотели ничего предпринимать для лечения Ясуко, пока симптомы лучевой болезни не стали чересчур явными. Слухи о том, что лучевая болезнь не поддается лечению, только подтвердили бы их подозрения. Нечто подобное произошло совсем недавно в одной из соседних деревень. Бывают случаи, сказал доктор Кадзита, когда у молодых женщин обостренное чувство стыдливости в соединении с упрямым характером приводит к трагическим последствиям.

— Вначале у Ясуко появился жар, — продолжала шепотом рассказывать Сигэко. — Тогда она по совету «Домашней медицины» стала принимать аспирин. Видя, что температура не снижается, она попробовала пить сантонин.

— Но ведь это средство против глистов!

— Начался понос. Температура через несколько дней упала, но на ягодице появился болезненный нарыв. Опасаясь, что это какая-то дурная болезнь, Ясуко не пошла к врачу и лечилась антибиотическими мазями и присыпками.

— Теперь я понимаю, почему она не принимала ванну. Боялась нас заразить.