Избранные произведения. Том 1

В час, когда огни потушат
Там, где сытые поели,
Ты послушай, ты послушай
Голоса ночной метели.

Вот вскрутился снежный вихорь

И упал плашмя в сугробы —
Смертью белой, смертью тихой,
Как на Волге люд безгробый.

Посмотри: рукой страдальцев

Ветер шарит в каждой яме
И бессчетных белых пальцев
Гнет концы над колеями.

Ищут, ищут, всюду ищут,

Волжским ветром камень режут,
Хоть какую-нибудь пищу,
Хоть какую-нибудь 'eжу.

Вот упали безнадежно —

Хоть последний стон послушай!
Вот утихли в буре снежной,
В белых далях равнодушья.

Льдинки колются в метели,

Как соломы мерзлой остья.
Вьюга мелет, мучкой стелет
Человеческие кости.

И опять, намчавшись тучей,

С гневным плачем вьюга машет
Сотней судорожных ручек,
Детских, тонких, с Волги нашей.

И зовет, зовет… Ты слышишь?

И стучится в окна долго,
И стучится тщетно в крыши
Горем Волги, всею Волгой.

Ты послушай, ты послушай, —

Смерть людьми повсюду стелет, —
Может быть, твой сон нарушат
Голоса ночной метели.

1922

Голод на Волге

Вот я вижу, вот я слышу —
И ничем не заглушить, —
Как на Волге дети дышат
В умирающей тиши.
Снег одел их: съели крышу.
Мышь под печкой не шуршит.

Гложет хилую ручонку

Семилетний старичок.
Он прижал к себе сестренку
На костлявое плечо.
Не подобен он ребенку,
Этот высохший стручок.

На его лобишке малом

Голод четко написал,
Как, родимая, устала
Черноземная краса,
Как ногами генерала
Белый бес на ней плясал.

Как в столетьях-лихолетьях

Рабство с'eкло спину ей,
Как неслась она под плетью,
Под упряжкой богачей,
Как упал под черной клетью
Неоглядный мир полей.

Все, кого войной убило,

Детским взглядом шлют нам весть.
В этом личике застылом,
В этом плаче: «Дайте есть» —
Все написано, что было,
Только разве вам прочесть?

И в пустой тиши избенок

Так сидит и няньки ждет,
Скорбью старческих глазенок
Избяные бревна жжет,
Так сидит старик-ребенок,
Няньки-смерти тихо ждет.

Тихо нянька поглядела.

Замахнулась… Чьей рукой?
Потрошат ребячье тело.
Чьей рукою и какой?..
А тебе какое дело? —
Материнскою рукой!

Ты живешь, и ешь, и дышишь.

Смертный час свой веселишь.
И в проеденные крыши
Не твоя глядится тишь.
Не твои исчезли мыши,
И не твой убит малыш.

Наш он! Наш! И к нам, усталым,

Крик его издалека
Долетел, и детям малым
От рабочего станка
Встала помощь мощным валом
Из последнего куска.

Что ж, бросайте подлый камень,

От бессилия рыча.
Золочеными клыками
Изнуренных рвите нас.
Смертной Волге жить веками.
Вашей жизни только час.

Март 1922, Москва

Повесть