Избранные произведения. Том 1

И снова закрутились педали, засверкали спицы. Всеволод ехал теперь рядом с девушкой. Их недолгое купание словно сломало стоявший между ними забор, и со стороны они смотрелись даже не влюблённой, а супружеской парой.

В научный центр друзья попали без четверти три. Тут уже в роли гида выступил Ильин, знавший все институты и прочие служебные постройки. Последний козырь Валерки оказался битым.

Домой они вернулись почти в семь, сделав вынужденную остановку у пятковских колодцев: запас бочкового кваса, купленного в городке учёных, иссяк очень быстро. На обратной дороге Валера уже не отставал: то ли он правильно распределил силы, то ли пара беглецов, умерив свой пыл в водах Вори, уже не рвалась так неистово навстречу неизведанному.

9.

Утром его снова разбудил запах мяты. Он посмотрел на часы. Батюшки, без пяти двенадцать!

– И стоило гонять в такую даль, чтобы потом полдня проспать, – осуждающе сказал за завтраком отец. – Кстати, штакетник ты прибил халтурно: опять кобель примял мяту.

Сева покраснел. На помощь ему пришла Эмма Леопольдовна:

– С забором всё в порядке. Это моя вина. Я утром на том месте выбивала ковёр.

– Да что ж плохого: пускай наши ноздри щекочет этот прелестный запах. Кстати, дорогая, не забудь насушить мяты в зиму для добавки к чаю, – напомнил Павел Николаевич.

– Я никогда таких вещей не забываю, – спокойно ответила Эмма Леопольдовна. – А вас, Сева, хотела попросить сегодня вырыть новую силосную яму.

– На заднем дворе? – обрадовался Всеволод.

– Нет, за забором. На участке больше не осталось свободного места.

Копал он до самого обеда. Туго получалось. И в голову лезли самые нелепые мысли.

Может, и у них с Ольгой нет пока детей, потому что он её не очень любит. Или она его. Да, они решили повременить до его защиты и предпринимают кое-какие меры. Но всё же истинное чувство ломает любые преграды.

Эта острая на язык девчонка с подтянутой спортивной фигуркой чудо как хороша! Пока. С изящными простушками так обычно и бывает: рано созревают, рано увядают. В пятнадцать лет королева красоты, а в двадцать пять – уже старушка. Поэтому и спешат они насытиться сполна в ранние годы, чувствуя, что дальше их ждёт грубая однообразная пища. Небось, уже к следующему лету подурнеет, а после первых же родов окончательно обабится. И озорно вздыбленные соски будут показывать не на небо, а на дорогу, а едва заметные округлости ниже спины станут шире плеч.

Зато Оля хорошеет с каждым годом. Целых пять лет. Или это ему одному кажется? Пусть так: значит, он её всё-таки любит. Похождения на стороне не в счёт – у кого их не бывает!

Не надо, наверное, ждать защиты. Вдруг отец успеет внука увидеть. Не настолько он сейчас плох. Глядишь, годочек протянет, наперекор мнению врачей. Здешний воздух целебный поможет. Однако и самому нужно торопиться. Можно ведь эту чёртову диссертацию до Нового года закончить. К весне защитить. Правда, несколько месяцев на утверждение уйдёт, но и Ольге первое время декретные полагаются. Раньше, чем через год, на мель они не сядут. Тут и диплом из ВАКа подоспеет.

Конечно, рвать цветы с чужой клумбы запрещено. Тем более когда есть свои. Но иногда очень хочется, руки так и чешутся.

Да и она желала не меньше. Что ж в том дурного: никто никого не обидел, никто ни у кого ничего не украл.

Почему же тогда таким нестерпимо противным, ядовитым кажется запах этой предательской мяты?

Вечером отец с сыном снова уединились.

– Я начал рассказывать тебе вчера про фамильное колье. Большой ювелирной ценности оно не представляет, но служит талисманом уже многим поколениям. Ольга ведь ничего пока не знает о роде, который ей доведётся продлить. Как знать, вдруг прикосновение к истории сделает её взрослее, серьёзнее.

Павел Николаевич явно намекал на долгое отсутствие наследника.

– Между прочим, – поспешил пояснить Сева, – процесс продления рода мы отложили до моего кандидатства. Двести восемьдесят плюс Олина зарплата – четыреста чистыми: вопреки всем законам арифметики на три делится лучше, чем триста.

– Помимо законов математики есть ещё законы жизни. По ним в двадцать лет рожать и воспитывать легче, чем в тридцать.

– Ей всего двадцать пять.

– Вот и я о том: пять лет вы уже упустили.

Конечно, в отце говорила досада: пятилетний внук – вполне осмысленное живое существо, он бы запомнил деда.

– Хорошо, постараемся ускорить, – пообещал Всеволод тоном, означавшим нежелание обсуждать дальше эту тему.

– С другой стороны, вы правы, – неожиданно признал Павел Николаевич. – Проверили свои чувства. Если они не остыли, есть резон увеличивать семью. В противном случае не поздно подыскать другой вариант.

На что он намекает? Неужели, обо всём догадался?

Да, чувства их слегка притупились, как столовый нож, к которому давно не прикасался точильный камень. Но именно сегодня его особенно потянуло к Ольге, захотелось зарыть своё лицо в копну её распущенных ароматных волос, пахнущих фиалками, а совсем не этой навязчивой мятой. Нет, он не утолил вчера свои желания, он лишь растормошил их. Наверное, для этого и нужны разные искушения.