Избранные произведения. Том 4. Приговорённый

Цели экспедиции, надежды Этьена на личный успех, отчеты, которые он планировал представить различным научным обществам, его знания и заслуги — все вдруг превратилось в ничто по сравнению с пустотой в его сердце. Десять лет его работы пошли прахом, как эти ворота, которые так неэффективно защищали тела Джакайе.

Несколько горожан видели, как инопланетянка исчезла в мешке у на вместе с несколькими тела. Они были уверены, что в то время женщина была еще жива.

Этьен и Тилл вместе с Первым Ученым, сопровождаемые двумя молодыми тела, поспешили по узкой улице к воротам. Они быстро нашли несколько разорванных лоскутов рубашки Лиры… и кое-что более значительное. Ее пистолет лежал на тротуаре, где она уронила его. С немым вопросом Этьен в отчаянии посмотрел на Руу-Ана. Старик взглянул на Тилла, который знал это странное создание лучше, чем он, но ничего не говорил. Тогда заговорил он:

— Я рассказывал тебе, Ученый Этьен, что, когда времена на Гунтали становятся трудными, на приходят сюда, чтобы найти пропитание. Они неразборчивы: мясо для них остается мясом. Они захватили живых пленных, чтобы обеспечить себя свежей пищей, как мы поступаем с домашними животными.

От подобной иронии судьбы Этьену хотелось смеяться, но он не мог. Не мог он и плакать. Все, что он мог делать, это молча смотреть сквозь разбитые ворота на тропу, ведущую на плато Гунтали, находящееся на тысячу метров выше, чем Джакайе. Лира была где-то там наверху, и, без сомнения, ее мысли занимала беспрецедентная возможность изучить культуру так близко. Возможно, она тряслась в своем мешке вместе с другими пленными и проклинала себя за то, что не взяла магнитофон. Ее последние записи касались бы застолья. Этьен был уверен, что последней мыслью его жены, как ученой, будет сожаление по поводу того, что некому будет прочитать ее записки. «Будь они прокляты — пробормотал он. — Будь она проклята!»

Он излил весь свой гнев и ненависть на камни и случайных любопытных, а когда вернулся к терпеливому Тиллу, то обнаружил, что может говорить почти спокойно.

— Вы думаете, они ее съедят сразу или немножко подержат? — Как легко произнеслись эти страшные, абсурдные слова.

Тилл посмотрел на Руу-Ана.

— Трудно сказать, — проговорил тот. — У них хватит ума, чтобы заметить разницу между нею и нами. Если кто-либо в этом племени когда-либо видел маев, они подумают, что она оттуда. Только из крупного племени. Они могут захотеть попробовать новую пищу сразу. Но, скорее всего, они захотят устроить ради нее специальный праздник. Тогда они ее еще подержат.

— Нам остается только это.

— Тилл с любопытством посмотрел на него:

— Что ты можешь сделать, Ученый Этьен? Я очень сожалею. Я любил Ученую Лиру, многому научился от нее и получил большое удовольствие от этого обмена знаниями. Она была учеником и учителем. Но сейчас для нее ничего нельзя сделать.

— Оставь свой проклятый фатализм! Она моя жена, черт подери! И пока есть хоть малейшая надежда на то, что она жива, я должен действовать. Она сама виновата в том, что была такой беззаботной и поставила меня в такое положение. И она знает это. Она, может быть, даже смеется надо мной, зная, что в любом случае я пойду за ней и буду рисковать, чтобы спасти ее. Месяцы работы, годы приготовлений — все может пойти насмарку, потому что моя жена не позаботилась о себе и позволила большому тупому кретину туземцу утащить ее в продуктовом мешке. И потеряла пистолет к тому же.

Он сунул другой асинапт за пояс. — Пойду на судно за теплой одеждой. Лире повезет, если она не замерзнет до смерти, прежде чем обнаружит себя в меню. Или не повезет — это зависит от того, насколько правильно ваше предположение и как быстро я смогу добраться туда. — Он посмотрел наверх. — Одно я могу сказать прямо сейчас: надо спешить. На судне я не смогу подняться. А тропы? Есть ли пешеходная тропа, ведущая на плато? Или они открыто спускаются вниз?

— Они всегда действуют открыто, — ответил Руу-Ан. — Они не пытаются спрятаться. Им незачем бояться нас. Но я не понимаю твоих намерений, Ученый Гость. Взятые в плен уже потеряны. Живы они или мертвы сейчас, значения не имеет. Ты видел, как они сражались здесь, у нас в доме, ограниченные стенами и перегретые от жары. Подумай, каковы они на Гунтали, у себя дома, в знакомых условиях. Я буду молиться за твою спутницу.

— Твои молитвы не помогут, я пойду за ней. — Этьен повернулся к проводнику. — Тилл, ты пойдешь со мной, да?

— Как сказал Первый Учитель, взятый в плен уже потерян для нас. В любом случае мы ничего не можем сделать против на их земле. Поступать так — только добавить страданий.

— Откуда ты можешь знать, что ничего нельзя сделать, если ты и не пытался никогда?

— Логика, Ученый Этьен, и здравый смысл — вот что руководит нашими действиями. Мы спокойны, потому что разумны и понимаем нашу роль в мироздании. Тилл подался вперед, чтобы успокоить своего безволосого друга. — Пожалуйста, Этьен, друг. Ты должен продолжить свою работу. Твоя Лира тоже хотела бы этого. Ты не должен горевать о ней.