Избранные произведения. Том 6. Проклятые (сборник)

Хант и Маклиш работали на Баттерфильдской линии один шесть, другой - семь лет. Они дрались с индейцами, видели бури, проносившиеся со Скалистых гор, видели здоровенных гремучих змей. Все это им было известно, и они знали, что с этим делать. Но драконов они еще не видывали. Поэтому нельзя строго судить их, если они слегка струсили, когда дракон напал на почтовую карету.

- Говорю же вам, - объяснял Хант линейному агенту в Чейенне, - это была самая здоровенная, уродливая и жуткая птица, которую можно себе представить, мистер Фразер. - Он обернулся на кучера ища поддержки.

- Точно так.

Маклиш был человеком немногословным, рот его больше был занят табаком. Это был человек крепкой закваски, но инцидент прибавил седины в его роскошную бороду, серебристую, как старая форма Конфедератов.

- Оно напало на нас, - темпераментно продолжал Хант, - как какой-то крылатый дьявол, с шумом, как на марше бостонских трезвенников, с воем, визгом, извергая огонь из клыкастой пасти. От такого зрелища и мертвые встанут. Я дач по нему из обоих стволов, - он показал на оружие, стоящее в углу конторы, - а он хоть бы моргнул. Так было, Арчи?

- Так, - подтвердил возчик, аккуратно сплевывая табачную жижу в инкрустированную плевательницу у края большого стола.

- Понимаю. - Агент был приятным джентльменом пятидесяти с небольшим лет. Небольшие бачки уравновешивали его блестящую лысину. Брюки держались на тугих подтяжках, двумя темными полосами проходивших по белоснежной рубашке.

- Ну, и что было потом?

- Ну, мы с Арчи уже готовились предстать перед Творцом. Понимаете, мистер Фрэзер, эта тварь - больше кареты и упряжки вместе взятых. Ну, бедных лошадей мы потом насилу уговорили дойти до города. Они сейчас в конюшне компании, но ноги у них до сих пор дрожат. И еще эта тварь когтями размером с воскресное платье моей тетушки Молли, зацепила сейф наверху и разорвала канаты, как будто солому. Ну, и потом, с визгом и ревом, как десяток ослов, улетела к Шаманским горам.

- Ей богу, - подтвердил возчик.

- Все это необыкновенно интересно, - проворчал Фрэзер. Этот симпатичный чиновник Баттерфильдской компании не был склонен верить басне двух служащих, которые сейчас стояли перед его столом явно под мухой и, как он опасался, хорошо покутили в Денвере, неизвестно куда подевав десять тысяч золотом из пропавшего сейфа.

Они еще ссылались на свидетелей - трех пассажиров кареты, мормона с хорошей репутацией из Солт-Лейка и двух из десятка его жен. В настоящий момент эти дамы находились на лечении от шока у местного врача.

- А не мог это быть шквальный ветер? - с надеждой спросил он.

- Нет, - сказал Маклиш, также мастерски сплевывая повторно. - Это непохоже ни на что из того, что я видел или про что слышал, мистер Фрэзер. Такое не придумаешь. - Он сурово покосился на агента. - Вы сомневаетесь в наших словах?

- Нет, нет, что вы. Но я не знаю, как буду докладывать об этом происшествии в Компанию. Если бы вас ограбили, они бы поняли. Но это... Поймите мое положение, джентльмены. Тут будут вопросы.

- Вы должны нас поддержать, - горячо сказал Хант.

Агент был не из людей с богатым воображением, но, призвав на помощь всю свою изобретательность, нашелся:

- Я представлю это как потерю от стихийного бедствия, - сказал он обрадованно.

Маклиш ничего не сказал, только наморщил лицо, продолжая жевать табак. Хант не выдержал. Уставившись на агента, он сказал:

- Но ведь там не было бури, мистер...

Фразер успокоил его тяжелым взглядом. Хант медленно закивал. Тем временем Маклиш подобрал в углу ружье, вручил товарищу, и они вдвоем пошли к двери. Тем дело и закончилось.

Примерно на неделю.

- Еще месяц, ребята, и пожалуй, хватит, - большой нос словно нюхнул воздух. - Снова ветер несет снег.

- Плохо дело, если ты прав, Эмери, - сказал его товарищ.

Их было четверо за грубо обработанным столом посреди хибарки. Они ели свинину, бобы, черный хлеб и свежую дичь. По сравнению с их обычным сухим пайком это был настоящий пир, но им было что отмечать.

Восемнадцатилетний выходец из Чикаго Джонни Саттер пережил за последний год как будто десять лет жизни.

- Я, - заявил он, - хочу снять комнату в лучшем бардаке в Денвере и целый месяц буду беспробудно пьянствовать.

Ответом ему был грубый смех.

- Эй, Джонни, - сказал один из них, - если тебе это надо, зачем терять время и заниматься этим неизвестно где? Занимайся этим на улице, а мне уступи комнату.

- Правильно, черт возьми, - сказал другой, - ты слишком строго все распределил.

- Как раз не слишком, - поправил мулат Однопалый Вашингтон. Он рассмеялся, разинув рот, в котором не хватало передних зубов. Он потерял два зуба и четыре пальца левой руки на земле Шило, но не жалел об этом. Это была достаточная плата за жизнь и свободу.

Любопытный Чарли, старейший из четырех, сделал знак, чтобы говорили потише и, повернув голову, стал прислушиваться здоровым ухом.

- Что случилось, старина, - спросил Джонни, явно в веселом расположении духа, - у тебя нет предложений, как человеку потратить его деньги?

- Не то, Джонни, я боюсь, что-то не так с мулами.