Избранные произведения. Том I

— Их было двое по крайней мере, — сказала Дороти. — Один за мной бежал и гнал на второго. А тот, в цилиндре, стоял у большого вяза и ждал меня.

— И что же было дальше?

— Я так быстро бежала, что успела добежать до паба.

— Не лги! Он бы придушил тебя на пороге.

— Когда я добежала до паба, оттуда вышли несколько человек. Они были пьяные, они пели песни.

— И ты позвала на помощь?

— Я позвала на помощь, — с готовностью согласилась на подсказку Дороти.

— А тот, который бежал за тобой, испугался.

— Не знаю, — сказала Дороти. — Он исчез. Больше я его не видела.

Браун и его напарник потоптались еще в дверях, потом ушли. Так и не сказав, кто был тот человек или люди и что с ними сталось. На прощание Браун велел Форестам, всему семейству, быть осторожными и, если можно, вообще уехать из Лондона. Он не шутил. А Фану сказал, что подозрение с него не снимается. Фан стал спрашивать: подозрение в чем? Но Браун не ответил и сказал, что если фокусник понадобится полиции, его вызовут в участок.

Обо всем остальном они узнали вскоре после того, как ушла полиция. Через несколько минут постучал зеленщик, сын зеленщика, и рассказал, что тот, которого уложил на землю Сэмми, сам поднялся и смотался еще до появления полиции.

Своего напарника он не звал и не искал, и никто не сказал ему, что напарник лежит зарезанный ярдах в пятидесяти от него, в нише между двумя домами. Его-то и нашла полиция — ее вызвали, как только нашли тело. Никто не знает, кто зарезал того, тяжелого, с одышкой. Никто из тех, кто был в пабе, этого не сделал. И не мог сделать — все были на виду друг у друга.

Дороти трясло. Так бывает — перепугаешься, а страх приходит позже.

Мать велела ей идти спать, но Фан сказал, что ему нужно с Дороти поговорить. Ведь она послезавтра отплывает.

Мэри-Энн сказала, что после этого приключения, вернее всего, Дороти не возьмут в Ост-Индию. А заберут в полицию.

— Нет, — уверенно ответил Фан, — никто не подумает, что Дороти могла зарезать здоровенного и вооруженного мужчину. И кому нужна ваша Дороти?

— Вот это меня и пугает. — Мэри-Энн посмотрела на горбуна со значением, Дороти перехватила взгляд, но не поняла. — Будем надеяться на лучшее. Нам ведь очень нужно, чтобы Дороти все же отплыла на «Глории».

Тут Мэри-Энн стала отправлять Майкла спать, а тот сопротивлялся, ему было интересно, о чем будут разговаривать взрослые. К тому же рядом с их домом произошло убийство… Мать дала слово Майклу, что его возьмут на проводы Дороти и даже сама Мэри-Энн попросит взять его на борт и посмотреть, в какой каюте будет плыть Дороти.

Наконец Майкл подчинился.

— Осталось еще одно дело. Из-за него я к вам сегодня и пришел, — сказал Фан.

— Вы шли к нам по делу? — В голосе Дороти прозвучало разочарование.

— Ты хотела бы, чтобы все было иначе?

— Разумеется. Я хотела бы, чтобы вы меня защищали, дядя Фан, — сказала Дороти. — А оказывается, что все произошло случайно.

— Давай тогда встретимся на полдороге, — ответил горбатый фокусник. — Считай, что я шел по делу, но заодно решил встретить тебя и проводить незаметно, потому что боялся опасности для тебя.

— Вы подозревали?

— Да.

— Значит, вы могли знать, кто они такие?

— Я мог подозревать, — сказал Фан.

— А мне можно знать?

— Нет. Потому что…

— Никаких потому что! — вмешалась Мэри-Энн. — Фан боится, что некто в Ост-Индской компании не хочет, чтобы ты была на «Глории».

— Я? Я кому-то могу помешать?

— Если им есть что скрывать на борту «Глории», то они замышляют недоброе против Рангуна, против королевства Ава.

— Но я-то при чем?

— В твоих жилах течет кровь благородных лигонцев, подданных королевства Авского. И как говорится, чем черт не шутит…

— Конечно, это маловероятно, — вмешался Фан. — Это только мое подозрение. Я хотел передать с тобой письмо одному человеку в Рангуне. Просто передать. Моему родственнику. Но теперь я боюсь.

— Нет, вы не бойтесь, дядя Фан, — сказала Дороти. — Вы мне не доверяете?

— У меня нет выхода, — спокойно ответил Фан. Он не стал спорить с девушкой. — И если чужой прочтет письмо, он ничего не поймет.

— Где письмо? — спросила Дороти.

— Тебе его не надо видеть, — ответил горбун. — Чем ты меньше знаешь, тем меньше сможешь рассказать. Мать зашьет письмо в твою ночную юбку.

— В полосатую, — добавила Мэри-Энн.

— Мать сказала это, чтобы ты пореже надевала ее и не вздумала ее стирать, — сказал горбун.

Все засмеялись.

Дороти спросила:

— А на чем будет написано письмо?

— На тряпочке, конечно же, на тряпочке — что же еще можно вшить в край ночной рубашки? И если будешь тонуть…

— Не смей! — Мэри-Энн кинулась на Фана с кулаками. — Ты что, сглазить хочешь?

Горбун отскочил в угол.

Мэри-Энн принесла рубашку, нитку, иголку и принялась вшивать в край тонкую тряпочку с несколькими короткими словами.

— А кому я ее отдам? — спросила Дороти.

— Это тебе придется запомнить. Сейчас мы с тобой выучим, а перед отплытием мать повторит. Хорошо?

— Говорите.