Избранные произведения. Том I

— Дайте команду приготовиться к бою и подходите прямиком к «Инду», — приказал Кристиан.

Лейтенант еще не успел отдать команду об изменении курса, как сама «Годавери» очутилась в катастрофической ситуации. Внутри судна раздался приглушенный взрыв, корабль дрогнул. Почти тотчас же клубы едкого и удушливого дыма вырвались из портиков и люков с полубака и образовали настоящую черную тучу.

Обезумевшие от ужаса полуодетые люди заметались по палубе с криками «Горим!». Началась неописуемая паника. Но дисциплина, к которой был приучен этот специально подобранный экипаж, вскоре взяла верх над безумным страхом.

Подбодренные присутствием офицеров, в храбрости и мастерстве которых команда «Годавери» нимало не сомневалась, моряки мужественно боролись с возникшей опасностью. Надо сказать, что хуже этой ситуации на море невозможно себе представить.

Заработали пожарные насосы, извергая потоки воды; бригада под командованием второго помощника проникла внутрь, чтобы обнаружить очаг возгорания и загасить его с помощью портативных огнетушителей. К сожалению, из-за того, что пожар вдруг разгорелся с немыслимой силой и грозил охватить всю носовую часть, первые попытки оказались безуспешными.

Ужасная догадка пронзила сердце капитана; густой дым, специфический запах… Это же эссенция[1747] минерального происхождения! Но когда и каким образом она могла появиться на корабле?! Должно быть, в Куктауне, когда грузили продовольствие… Не является ли неожиданный взрыв именно тогда, когда «Инду» понадобилась поддержка, результатом заговора, цель которого — помешать оказать помощь терпящему бедствие кораблю?

Однако, несмотря на эту катастрофу, «Годавери» продолжала подходить к «Инду». Шум приближался с каждой минутой. Должно быть, бой был ужасен. Выстрелы слышались беспрерывно; то стрекотали автоматы, то их заглушали пулеметные очереди, но все перекрывали истошные крики разъяренной толпы.

Несмотря на пожар, бесстрашный капитан «Годавери» во что бы то ни стало хотел состыковаться с «Индом». От успеха этого мероприятия зависело спасение обоих кораблей. Вот их уже разделяет всего двести метров. Капитан Кристиан маневрирует с целью мягко пристать к корме «Инда», но в это время раздается пушечный выстрел; снаряд попадает прямо в трубу «Годавери», и она разлетается на куски.

— Тысяча чертей! — закричал капитан вне себя от гнева. — Бандиты стреляют в нас! Неужели весь экипаж перебили?!

К сожалению, повреждения, нанесенные кораблю, не ограничились выводом из строя трубы. Вследствие ужасного удара почти до нуля упала тяга машин. Но времени на ремонт нет и к тому же бушующее под палубой пламя разгорается все сильнее. Корабельный винт едва-едва вращается, и вот уже «Инд» начинает отдаляться. Если судно так отходит от своего горящего собрата, не может быть сомнений — оно во власти бунтовщиков!

— Раз так, — рычит в гневе капитан, — мне остается пустить его на дно! Мои шлюпки подберут утопающих, но сделают это не без разбора!

Он тут же отдает приказ столкнуть суда, чтобы стержнем пробить «Инд» по ватерлинии, но корабль продолжает удаляться. Как будто дьявол подсказал злодеям единственно возможный в их положении выход, — три опознавательных огня судна погасли, и, влекомое паровыми двигателями, оно бесследно исчезло в темноте.

Глава 20

^{Меры предосторожности, не всегда обеспечивающие безопасность. — Несколько слов о потерпевших кораблекрушение моряках. — После пирушки. — Роковая неосторожность. — Вино и бренди, в которые подмешали наркотические вещества. — «Обычай велит немного всхрапнуть». — Китайский повар хочет покурить опиум. — Убийство вахтенного. — Тревога! — Китайцы вырвались. — Страшный крик. — Огонь! — Бойня в замкнутом пространстве. — Временное бессилие защитников «Инда». — Ужасная борьба. — Жестокость. — Гнусная измена. — Убийство офицеров. — Механик убит на посту. — Корабль во власти бунтовщиков. — После резни.}

* * *

Как все существа с превалирующим лимфатическим элементом[1748], китайцы обладают врожденной, органической невозмутимостью, которую ничто не может ни поколебать, ни нарушить. Они так бестрепетны, что нашим дипломатам впору им позавидовать, а их терпение может свести с ума даже монахов-бенедиктинцев.