Избранные произведения. Том I

— Это объясняется тем, что я, как уже говорил вам, обладаю одним превосходнейшим рецептом, которым поделюсь с вами. Ручаюсь, что благодаря моей методе вы не нагуляете и десяти граммов жира, даже при условии, что наши хозяева увеличат дозу откорма вдвое, что совершенно невозможно!

— Вы нам расскажете об этом методе?

— Когда желаете, да кроме того, и вовсе недолго ознакомить с ней!

— В таком случае мы попросили бы вас сделать это сейчас же!

— Охотно! Я готов!

С этими словами доктор встал и направился в один из углов хижины, где взял сосуд, наполовину наполненный растительным маслом, в котором мокли какие-то коренья растений, которые он зажег.

— Господа, вы вздулись, как винные меха! Но потерпите немного!

Говоря это, доктор притащил большой глиняный сосуд, могущий служить жаровней, и другой, меньшего объема, с узким отверстием, наподобие тыквенной фляги, затем цилиндрическую трубку, изготовленную из молодого ростка пальмы, и, наконец, нечто вроде грубо сплетенной корзины, наполненной каким-то черным веществом, имеющим вид длинных блестящих иголок, склеившихся между собой.

— Вы, конечно, изучали химию, мой милый Андре?

— Да, но довольно плохо; я у себя в колледже был большим лентяем и почти ничего не делал, — ответил молодой человек.

— А я, — сказал Фрике, — знаком только с физикой.

— Неужели?

— Да, — сказал мальчуган не без некоторой гордости, — я ее изучал у одного из учеников господина Гудэна.

— А… прекрасно! — невозмутимо продолжал доктор. — Эти дикари большие любители фокусов, и ваши знания будут иметь у них успех. Итак, это минеральное вещество, которое вы видите перед собой, мой милый Андре, — перекись марганца!

— Я никогда бы не подумал!

— Вы сейчас поймете, в чем дело. Я, как видите, опускаю небольшое количество перекиси марганца в этот глиняный сосуд, заменяющий мне реторту, затем пристраиваю к горлышку этой тыквенной бутылки трубку, которую сам изогнул на пару. Теперь набиваю свою жаровню углем, весьма скверным, мной самим изготовленным и от которого все мы прокоптимся, как сельди, и разжигаю его, после чего ставлю на жаровню свою реторту и жду, покуда она станет багрово-красной!

— Да вы, доктор, если не ошибаюсь, собираетесь изготовить кислород!

— Вы совершенно правы, мой друг! Вы, вероятно, спрашиваете себя, каким образом я раздобыл все эти вещества, разумное применение которых надолго отсрочит момент нашего переселения в желудки осиебов?! Марганец я нашел в двух шагах отсюда совершенно случайно, и, что особенно хорошо, он почти абсолютно химически чист. Что же касается угля, то, так как осиебы нуждались в порохе, я им удачно намекнул, что мог бы изготовить порох для них, если бы мне была предоставлена возможность. Я случайно нашел один вид белого дерева, которое приказал сжечь по методике европейских угольщиков, и теперь якобы изыскиваю способ, сообразный доступным мне средствам, для изготовления нужного им пороха. На самом же деле я пользуюсь своим званием и положением «директора политехнической школы осиебов», чтобы оборудовать свою лабораторию, служащую для иных целей.

Пока доктор говорил, сосуд, где содержался марганец, мало-помалу стал темно-красным.

Тогда доктор взял один уголек и дал ему почти совершенно потухнуть. Когда горящей осталась только одна едва заметная точка, он поднес его к свободному отверстию трубки своей реторты.

Уголь тотчас же разгорелся, засветился столь ярким огнем, что его можно было принять за электрическую лампочку, и испепелился в несколько секунд, настолько ускорено было его сгорание благодаря присутствию начавшегося уже выделяться кислорода. Фрике был восхищен.

Молча доктор приблизил свой рот к деревянной трубочке и принялся усиленно вдыхать в себя газы, выделявшиеся все сильней и сильней.

Вскоре наши моряки заметили, что его глаза разгорелись и засветились каким-то необычайным блеском, дыхание стало учащенным, неровным, прерывистым и свистящим. Все его тело, в котором жизнь как бы удесятерилась, испытывало сильные сотрясения, как бы под напором какой-то посторонней силы.

— Довольно! Довольно! — воскликнул Андре, не на шутку встревоженный. — Вы себя убьете!

— Нет! Не бойтесь! — возразил доктор громовым голосом. — Я только сжигаю свой углерод, «я худею»!

После этого он возобновил этот своеобразный сеанс поглощения кислорода, продолжавшийся в общей сложности семь или восемь минут.

— Ну а теперь, если у вас есть на то охота, покурите и вы! Не бойтесь, опыт совершенно безвреден, я ручаюсь за это!

— Нет, уж лучше завтра, после того, как вы нам объясните, каким образом это вдыхание и поглощение кислорода в таком большом количестве заставляет худеть или, вернее, противодействует ожирению, на которое мы обречены.

— Да это ясно как божий день. Масла, жиры и жмыхи, словом, все эти вещества, не содержащие в себе азота, вводимые в организм, предназначены исключительно для поддержания животной теплоты, а тем самым и движения! Они являются, так сказать, топливом организма.