Избранные произведения. Том I

— Итак, все кончено… Надо отступать, пока не поздно, иначе ловушка захлопнется. Я отвечаю за людей и не желаю множить число вдов и сирот. Пусть будет проклято предательство! Возвращайся и скажи Батисту, чтобы он продержался еще четверть часа, а затем отходил к церкви.

Через пять минут приказ дошел до защитников разрушенной баррикады, где сопротивление продолжалось со свирепой решимостью.

— Прощай, Батист, — молвил в заключение гонец.

— Что ты сказал? Прощай?

— Когда я возвращался… меня ранило в грудь… если ты выберешься живым… поклянись, что отыщешь… хоть в самом аду… Туссена… который погубил нас… отомсти!

— Клянусь!

— Благодарю, — прошептал раненый, испуская дух.

— Проклятье! Еще одним славным парнем меньше… Эй, берегись, малыш! — воскликнул Батист, с силой отшвырнув младшего сына, в которого прицелился карабинер.

— Больше ты никого не убьешь! — вскричал Жак и, подскочив к солдату, снес ему голову топором.

Жан, решив поберечь последние патроны, также выхватил из-за пояса орудие лесоруба и плотника.

Старого Батиста, прижатого к стене, окружили четверо ополченцев в серых мундирах.

— Сдавайся! — крикнул сержант.

— Глупости! — проворчал Батист.

— Только попробуй дотронуться до моего отца! — крикнул Жан, обрушив секиру на плечо сержанта.

Франсуа, принятый солдатами за убитого, неожиданно вскочил.

Те решили, что справиться с мальчишкой не составит особого труда, однако юнец с мощным торсом атлета без видимых усилий оттеснил врагов к дымящемуся дому.

— Не двигаться! — приказал он.

— Берешь в плен? — спросил отец. — Что ты задумал?

— Есть одна идея, па… по-моему, неплохая! Жан и ты, Жак, хватайте их… Скорее, братья, медлить нельзя!

В неразберихе стрельба утихла, и разгоряченные противники схватились врукопашную.

Батист и его сыновья чудом избежали ранений, отделавшись в самых горячих схватках лишь царапинами, контузиями и ссадинами.

Жак ухватился обеими руками за ствол вражеского карабина и резко рванул на себя. Солдат упал лицом вниз. Его подхватил молодой «уголек». Насмешливый по природе, он передал добычу брату:

— Возьми, что бросил!

— Хорошо! Троих хватит… — спокойно откликнулся Франсуа. — Луи Риль просил нас продержаться четверть часа, отец… Думаю, прошло даже больше…

— Возможно, но нужно как следует прикинуть, — с сомнением произнес Батист.

— Как скажете, па… но все отступают… оглянитесь, мы остались одни. Жан, взваливай на спину одного из пленных… Жак возьмет второго, а я — третьего… Вы, отец, пойдете впереди. Не обижайтесь, что я командую… Мы двинемся гуськом, как ходят индейцы.

Старый Батист размышлял слишком долго. Если бы не дерзкая выдумка младшего сына, всех четверых уничтожила бы небольшая группа, наскоро сколоченная офицером. Но теперь никто не смел стрелять из опасения повредить солдатам, этим живым щитам — вполне надежным, хоть и несколько громоздким.

Юноши рысью бежали за отцом, и им, казалось, нисколько не мешал дополнительный груз — англичане в полном вооружении. Добрались до церкви живыми и невредимыми. Луи Риль воспользовался передышкой и начал отводить войско к реке.

Несмотря на отчаянное положение, метисы отступали в строгом порядке. Иллюзия сопротивления сохранялась, чтобы прикрыть маневр — настолько дерзкий в своей безнадежности, что генерал Мидлтон не обратил на него никакого внимания.

Каменные дома превратились в крепости, и каждая из них требовала длительной осады. Деревянные же строения горели, и густой дым маскировал передвижения повстанцев.

Уже большая часть «угольков» переправилась через реку, когда появились Батист и его сыновья с пленниками.

Увидев серые мундиры, наиболее воинственные из метисов хотели разорвать врагов, расквитаться с ними за поражение. Солдаты, наслышанные о зверствах дикарей, в чьих руках оказались, ждали неминуемой смерти.

Батист, заслонив их, произнес:

— Эй, друзья, убивать пленных — варварство. Кроме того, это мы их захватили, сами и разберемся. Кто не согласен?

— Таких нет! Ты прав, папаша Батист!

— Что ни говори, а благодаря этим молодцам мы остались живы. Конечно, в их планы это не входило, не буду спорить… но факт остается фактом. И я, Батист, считаю, что они заслуживают награды. Короче, я отпускаю их на свободу. Кто против?

— Поступай как хочешь, Батист. Твоя воля!

— Слышите, господа солдаты? Одобрено единогласно. Поэтому, — с достоинством продолжал Батист, — вы свободны. Возвращайтесь к своим и расскажите, какие мы «дикари».

— Сударь, — сказал по-французски один из ополченцев, отдав метису честь, — благодарю вас от своего имени и от имени моих товарищей. Вы — истинный рыцарь.

— А теперь, друзья, — произнес бесстрашный старик, обращаясь к повстанцам, — пробирайтесь к реке. Здесь засиживаться нечего. Я остаюсь с моими мальчиками, чтобы прикрыть отход.

Солдаты, едва веря, что выбрались невредимыми из такой передряги, бросились к своим, а серые мундиры открыли беспорядочную пальбу по повстанцам.