Избранные произведения. Том I

Голос был крайне напряженным, а улыбка — лживой.

Все тотчас вернулось. Это Джуди…

— Конечно, любимая, я в полном порядке. Не побудешь ли за дверью, пока эти добрые люди зададут мне несколько вопросов?

— Да, Ларри.

Она встала и поспешно вышла. Кзанол подождал, пока дверь за ней затворится, и обернулся к остальным.

— Ты, — обратился он к человеку в инвалидном кресле.

Увечный раб явно был самым старшим, значит он тут и командует.

— Зачем ты впутал Джуди в это дело?

— Я надеялся, что это подстегнет твою память. Сработало?

— Моя память идеальна. Я даже помню, что Джуди — разумная самка, и новость, что я не Ларри Гринберг, будет для нее серьезным ударом. Вот почему я ее отослал.

— Хороший поступок. Ваши самки не разумны?

— Нет. Иметь разумного партнера — что за нелепость? — Кзанол зарылся на миг в воспоминания Гринберга, мерзко ухмыльнулся и вернулся к насущным делам. — Как вам удалось спустить меня на землю?

— Ничего сложного, — пожал плечами старик. — Мы усыпили тебя звукоизлучателем, потом перехватили управление автопилотом. Единственный риск заключался в том, что машина могла быть на ручном управлении. Кстати, я Гарнер. А он — Мэсни.

Кзанол на это ничего не сказал. Он отметил, что Мэсни — человек коренастый и очень широкий, поэтому кажется куда ниже своих шести футов и двух дюймов, а его волосы и пищевые усики, или что там у него росло, снежно-белые. Мэсни смотрел на Кзанола задумчиво. Так свежеиспеченный студент-биолог разглядывает овечье сердце, перед тем как взяться за скальпель.

— Гринберг, — спросил он, — почему ты это сделал?

Кзанол не ответил.

— Янски потерял оба глаза и бо́льшую часть лица. Кнудсен почти год будет калекой: ты рассек ему позвоночник. Вот этим. — Он вытащил дезинтегратор из ящика стола. — Почему? Ты думал, это поможет тебе стать властителем мира? Глупо. Это всего лишь ручное оружие.

— Это даже не оружие, — сказал Кзанол, обнаружив, что ему несложно говорить по-английски, нужно только расслабиться, — это копательно-режущий или формопридающий инструмент. Всего-навсего.

Мэсни уставился на него.

— Гринберг, — прошептал он, словно боясь ответа, — кем ты себя считаешь?

Кзанол попытался заговорить и едва не подавился. Сверхречь не подходила для человеческих голосовых связок.

— Не Гринбергом, — выдавил он. — Не… э-э-э… рабом. Не человеком.

— Тогда кем?

Он затряс головой, потирая шею.

— Хорошо. Как работает этот безобидный инструмент? — спросил Мэсни.

— Нажимаешь кнопку, и луч срезает вещество с поверхности.

— Я не это имел в виду.

— Ну… он подавляет заряд электронов. Наверное, можно так сказать. Тогда то, что попадает под луч, самораспадается. Большие устройства мы используем для резки гор. — Голос упал до шепота. — Использовали.

Кзанол справился с удушьем. Мэсни нахмурился.

— Как долго ты пробыл под водой? — спросил Гарнер.

— Думаю, от одного до двух миллиардов лет. Ваших или наших, они не слишком различаются.

— Тогда твоя раса, вероятно, вымерла.

— Да. — Кзанол смотрел на свои руки, словно не веря глазам. — Как… — В горле у него булькнуло. — Как, ради Силы, я попал в это тело? Гринберг считал, что это просто машина для телепатии!

— Правильно, — кивнул Гарнер. — И ты все время, если так можно выразиться, пребывал в этом теле. Гринберг, память инопланетянина наложилась на твой мозг. Ты делал годами то же самое с дельфинами, но это никогда на тебя так не влияло. В чем же дело, Гринберг? Выскочи наружу!

Раб в инвалидном кресле не предпринял никаких попыток убить себя.

— Ты… — Кзанол-Гринберг сделал паузу, чтобы перевести слово, — беломяс. Ты презренный, гниющий, искалеченный беломяс с дефектными гениталиями. Перестань говорить мне, кто я! Я знаю, кто я!

Он поглядел на свои руки. Слезинки, появившиеся в уголках глаз, сбежали, раздражая кожу щек, но лицо оставалось невыразительным, как у дебила.

Гарнер смотрел на него с прищуром.

— Ты считаешь себя этим, как его там, инопланетным чудовищем из открытого космоса? Чушь. Инопланетное чудовище валяется на первом этаже этого здания, и оно совершенно безобидно. Если сможем вытащить его обратно в нормальное время, оно назовет тебя самозванцем. Попозже я свожу тебя поглядеть на него. Часть сказанного тобою — правда. Я в самом деле старик. Но что такое… э-э… беломяс? — Он подчеркнул последнее слово.

Кзанол успокоился.

— Это я для вас перевел. Беломяс — искусственно созданное тнуктипами животное, служащее источником мяса. Беломяс огромный, как динозавр, гладкий и белый, как шму. Он весьма похож на шму. Мы используем все части тела, кроме скелета, а беломяс ест легкодоступную пищу, дешевую, почти как воздух. Формой напоминает гусеницу, тянущуюся к листку. Рот находится перед лапой на животе.

— Легкодоступную пищу?

Кзанол-Гринберг его не услышал.

— Это забавно, — сказал он. — Гарнер, помнишь ли ты изображения брандашмыгов, присланные второй экспедицией с Джинкса? Гринберг надеялся когда-нибудь прочитать их мысли.

— Надо же, и в самом деле!

— Брандашмыги — это беломясы, — сказал Кзанол-Гринберг. — У них нет разума.