Избранные произведения. Том I

Из кучи гнилых щеп, искрошенных мачете почти в пыль, они извлекли еще пять монет и потратили на это еще десять минут. Это привело начальника полиции и Торреса в исступление.

— Этот богатый гринго не теряет времени на счет, — сказал Рафаэль. — Он, очевидно, просто развязывает мешок и сыплет из него деньги. И это, верно, тот самый мешок, с которым он ускакал после того, как взорвал динамитом стены нашей тюрьмы.

Затем отряд возобновил погоню, и с полчаса все шло хорошо. Тропа привела их к покинутой усадьбе, полузаросшей побегами возвращающихся на свое старое место зарослей. Полуразрушенный дом под соломенной крышей, повалившиеся бараки для рабочих; снесенный корраль,[30] столбы которого дали ростки и зазеленели листьями, как деревья, колодец, которым, видимо, еще недавно пользовались, так как ведро было привязано к коромыслу почти новой веревкой, — все говорило о том, что человеку здесь не удалось покорить дикую природу. А к коромыслу на самом виду был прикреплен знакомого уже вида листок бумаги с цифрой 300.

— Матерь Божия! Целое состояние! — воскликнул Рафаэль.

— Да терзает его сатана в преисподней во веки веков! — гневно добавил Торрес.

— Он платит лучше, чем ваш сеньор Риган, — насмешливо фыркнул доведенный до полного отчаяния начальник полиции.

— Его мешок всего-навсего вот такой величины, — показал руками Торрес. — Очевидно, нам предстоит подобрать все, что в нем было, прежде чем мы поймаем его владельца. Но когда мы все подберем и мешок опустеет, мы его накроем.

— Теперь вперед, друзья мои, — вкрадчивым голосом обратился к отряду начальник полиции. — На обратном пути мы спокойно все подберем.

Аугустино опять нарушил свой обет молчания.

— Человек не знает, какими путями он вернется и вернется ли вообще, — пессимистически заявил он. И вдохновившись перлом премудрости, который только что изрек, он попытался осчастливить присутствующих еще одним подобным перлом. — Три сотни в руках лучше, чем три миллиона на дне колодца, которого мы, может, никогда больше не увидим.

— Кто-нибудь должен спуститься в колодец, — сказал Рафаэль. — Смотрите — веревка крепкая. Мы спустим на ней туда кого-нибудь. Кто тот храбрец, который спустится?

— Я, — сказал Висенто, — я тот храбрец, и я спущусь.

— И украдешь половину того, что найдешь, — высказал Рафаэль мгновенно мелькнувшее у него подозрение. — Прежде чем спуститься, сдай-ка нам те пезо, которые у тебя уже есть, а когда поднимешься, мы обыщем тебя и посмотрим, сколько ты нашел. Потом поделим все поровну и вернем тебе твои пезо.

— Не полезу я в колодец ради товарищей, которые мне не доверяют, — угрюмо проговорил Висенто. — Здесь я так же богат, как любой из вас. Зачем же мне спускаться? Я слыхал, что люди иногда задыхаются на дне колодцев.

— Именем Бога заклинаю, спускайтесь! — неистово вопил начальник полиции. — Скорее, скорее!

— Я слишком тяжел, а веревка некрепкая, я не стану спускаться, — заявил Висенто.

Все вопросительно посмотрели на молчаливого Аугустино, который за сегодняшний день сказал больше, чем обычно за целую неделю.

— Гуиллермо тоньше и легче всех, — сказал Аугустино.

— Пусть Гуиллермо и спустится, — хором подхватили остальные.

Но Гуиллермо с опаской взглянул в отверстие колодца и попятился, качая головой и крестясь.

— Не полезу даже за священным сокровищем священного города майя, — пробормотал он.

Начальник вынул револьвер и глазами спросил согласия остальных членов отряда. Они ответили одобрительными взглядами и кивками.

— Ради всего святого, полезай! — гневно закричал начальник полиции. — И поскорее, а не то я тебе такое сделаю, что ты не сможешь уже больше ни спускаться, ни подниматься, а останешься гнить у этой ямы. Правильно будет, ребята, если я убью его за то, что он отказывается спускаться?

— Правильно, правильно! — закричали все.

И Гуиллермо, пересчитав дрожащими пальцами свои монеты, в смертельной тоске и непрестанно крестясь, подталкиваемый товарищами, подошел к ведру и сел на него, обхватив его ногами. Затем его спустили в колодец, и дневной свет померк для него.

— Стойте, стойте! — закричал он из глубины колодца. — Остановитесь! Вода! Я уже в воде!

Жандармы налегли на коромысло и всем весом сдержали его.

— Я должен получить на десять пезо больше других! — крикнул снизу Гуиллермо.

— Ты получишь крещение, — раздались голоса сверху. — Уж наглотаешься ты сегодня воды досыта! — Мы перережем веревку и будет одним меньше при дележе.

— Это не чистая вода, — ответил из мрачной глубины Гуиллермо голосом какого-то подземного духа. — Здесь ящерицы, от которых меня тошнит, и зловонный птичий труп. Может быть, водятся и змеи. Стоит дать лишних десять пезо за то, что мне придется здесь делать.

— Мы утопим тебя! — закричал Рафаэль.

— Я пристрелю тебя! — вопил начальник.

— Можете стрелять или топить, — раздался снизу голос Гуиллермо, — но ведь вам это невыгодно: сокровище останется в колодце.

Наступила пауза. Стоявшие наверху безмолвно, взглядами спрашивали друг друга, что делать.