Избранные произведения. Том I

Землетрясения прекратились. Цунами утихли. Количество совершенно темных дней уменьшилось до разумных пределов. Престарелое солнце все еще вставало по утрам с неохотой, и на нем иногда появлялись темные пятна, но в происходящем не было ничего особенного, — по крайней мере, так казалось всем живущим. Умирающая Земля по-прежнему умирала, но с той же скоростью, с какой делала это раньше. Можно было предположить, что погромы и преследования магов продлятся еще много месяцев или лет — у подобных явлений своя логика и периодичность, — но Дерве Корим заявила, что через год или два все друг с другом помирятся.

— Может, и не нужно, чтобы мирились прямо все со всеми, — заметил Шрю.

Когда мирмазонка бросила на него удивленный взгляд, Шрю объяснил:

— На нашей прекрасной Умирающей Земле все давным-давно вышло из равновесия, — мягко проговорил он. — Миллионы лет назад дисбаланс был выгоден тиранам, торговцам и тем, кто занимался ранней разновидностью магии, которая звалась наукой. В наше время богатство и власть принадлежат тем, кто готов надолго покинуть мир, где живут реальные люди, чтобы сделаться настоящим волшебником. Мы, владеющие лучшими в мире книгами, лучшей едой, искусством и сокровищами, проводим свое время таким образом и якшаемся с такими силами, что нас уже давным-давно — будем откровенны — сложно назвать людьми. Скорее всего, Умирающей Земле отведено еще достаточно много лет и веков, чтобы она смогла пережить еще одну, лучшую эпоху, перед тем как все завершится.

— Что же ты предлагаешь? — спросила стратегесса с улыбкой. — Крестьяне всего мира, объединяйтесь?

Шрю покачал головой и уныло улыбнулся, сожалея о своей несдержанности.

— Как бы там ни было, ты хочешь все увидеть собственными глазами, — сказала Дерве Корим. — Все. Включая финал.

— Разумеется, — сказал чернокнижник Шрю. — А ты разве не хочешь?

На протяжении нескольких недель, пока ремонтировался галеон и люди залечивали раны, жизнь была легка и весела — временами даже слишком, — а потом как-то сразу (так всегда получается, когда наступает момент прощания) все закончилось, и дела позвали в дорогу. Ульфэнт Бандерооз заявил, что ему нужно навестить самого себя — свой второй каменный труп — в Первой библиотеке и разобраться с этим душераздирающим зрелищем.

— В одиночку? — удивилась Дерве Корим. — Вам ведь понадобится каменный нос, а он был только один, и Шрю с его помощью вас уже оживил!

Старый библиотекарь смущенно улыбнулся.

— Я что-нибудь придумаю по пути, — сказал он. Он обнял Дерве Корим — объятие вышло слишком долгим и чересчур крепким, с точки зрения Шрю, — а потом она вручила ему наполовину опустошенный тюбик эпоксидного клея, и чародей исчез.

— Я что-то не понимаю, — задумчиво проговорил Шрю, потирая длинный подбородок, — каким образом можно «что-нибудь придумать по пути» во время мгновенного перемещения.

— Ты так же отправишься домой? — спросила Дерве Корим. — Мгновенно?

— Я еще не решил, — ответил Шрю, и слова прозвучали резковато.

Капитан Шиолко и его пассажиры проголосовали и решили — не просто большинством, но единогласно! — вернуться домой длинным путем, продолжив двигаться на восток и обогнув Умирающую Землю.

— Вы только подумайте, — кричал капитан Шиолко, когда убирали трап, — «Мечта Стересы» может стать первым небесным галеоном нашего времени, которому удастся пройти вокруг земного шара — если он на самом деле шар. Моя дорогая супруга была бы очень горда мальчиками и мною. Мы можем вернуться в Мотманский Перекресток через месяц… или два-три месяца… в крайнем случае, через четыре-шесть.

«Или вас сожрет дракон побольше, чем тот, которого я наколдовал», — подумал Шрю. Вслух он пожелал всем счастливого и безопасного путешествия.

Их осталось только восемь, или девять, считая Кирдрика, и Шрю еще не успел попрощаться с мирмазонками, как дайхак прочистил горло — звук получился лишь немногим тише сильного камнепада — и сказал:

— Хозяин, сковавший меня, зловредный ничтожный человечишка, я покорнейше прошу позволения остаться.

— Что? — спросил Шрю. В первый раз за очень, очень долгое время он оказался по-настоящему и весьма сильно изумлен. — О чем это ты говоришь? Остаться где? Ты не можешь просто взять и остаться где бы то ни было. Ты скован.

— Да, Хозяин, — прогрохотал Кирдрик. Руки дайхака сжимались и разжимались, но это уже не выглядело репетицией удушения — он, скорее, теребил в пальцах невидимую шляпу. — Но Хозяин Ульфэнт Бандерооз предложил мне остаться и быть его учеником здесь, в библиотеке, так что, если бы вы меня отпустили — или отдали ему в пользование хотя бы на время, — я был бы рад… Хозяин.

Шрю устремил на него долгий взгляд, а потом откинул голову и расхохотался.

— Кирдрик, Кирдрик… ты ведь понимаешь, ты точно это понимаешь, что подобное будет означать для тебя двойные узы. Ты окажешься прикован и ко мне, и к Ульфэнту Бандероозу, чьи чары, вероятно, сильнее моих.

— Да, — прогрохотал Кирдрик. В его сердитом голосе проскальзывали почти детские просительные нотки.