Избранные произведения. Том I

«Я уже чую в тебе недовольство, сопротивление. Смотри у меня! Я справедлив, но ничего не прощаю! Работай! Выполняй норму или даже перевыполняй, чтобы мы все получали премиальные. Будешь отлынивать и тухтеть — накажут не только тебя, но и меня. А это недопустимо! Иди, работай!»

Теперь, после поступления в него Эйласа, подразделение Тауссига было полностью укомплектовано, то есть состояло из шести человек.

Тауссиг отвел бригаду вниз, в каменистое, раскаленное солнцем ущелье, и приказал затаскивать бревна на гребень хребта, а затем вниз по склону седловины — туда, где ска и скалинги вместе сооружали из бревен крытую галерею, ведущую к Тинцин-Фюралю. По этой галерее планировалось подвезти к стене замка таран. С парапетов лучники Карфилиота выискивали цели — в этом отношении скалинги их устраивали не меньше, чем ска. Как только кто-нибудь из работников оказывался без прикрытия, в него или рядом сразу же с жужжанием втыкалась стрела.

Когда крытый проход достиг середины перемычки-седловины между замком и хребтом, бойцы Карфилиота водрузили на башню метательную машину и принялись бомбардировать бревенчатое сооружение тяжелыми валунами, но тщетно — упругие бревна, хитроумно соединенные, выдерживали обстрел. Ударяясь о бревна, камни сдирали кору, разбивали в щепы поверхностный слой дерева и скатывались, прыгая по скалам, вниз в ущелье.

Эйлас быстро обнаружил, что его товарищи по бригаде стремились к повышению показателей Тауссига не больше него самого. Разумеется, Тауссиг, хромая и подпрыгивая, бегал вокруг да около в лихорадочном возбуждении, непрестанно подбадривая рабов наставлениями, угрозами и оскорблениями: «Давай-ка, подопри его плечом, пятерка! Тащите, тащите! У вас руки отвалились, что ли? Трешка, бездельник! Тащи! Шестерка, я за тобой слежу! Знаю я твою породу! Уже отлыниваешь?» Насколько мог судить Эйлас, команда Тауссига не уступала достижениями другим, и он безразлично пропускал мимо ушей понукания бригадира. Утренняя катастрофа, весь масштаб которой принц только начинал ясно осознавать, притупила его чувства.

К полудню скалингам принесли хлеб и баланду. Эйлас сидел, опираясь на левую ягодицу, в состоянии замороченного оцепенения. Все утро Эйлас работал в паре с Ейном, молчаливым уроженцем Северной Ульфляндии лет сорока. Жилистый и длиннорукий, с жесткими темными волосами и морщинистым огрубевшим лицом, Ейн не отличался высоким ростом или атлетическим телосложением. Понаблюдав несколько минут за сидящим в неподвижности Эйласом, Ейн хрипло посоветовал: «Ешь, парень, подкрепись! Не размышляй! От воспоминаний одна печаль».

«У меня есть дела, о которых нельзя забывать».

«Забудь дела! Началась новая жизнь».

Эйлас покачал головой: «Только не для меня».

Ейн крякнул: «Если попробуешь бежать, всех в бригаде высекут и всем урежут пайку, в том числе Тауссигу. Так что каждый следит за всеми и все за каждым».

«И никто не бежит?»

«Случается, но редко».

«А ты? Никогда не пытался бежать?»

«Это труднее, чем ты думаешь. Побеги не обсуждают».

«И никто не получает свободу?»

«Отработав срок, получишь пенсию. Что ты будешь делать потом, никого не беспокоит».

«Какой срок?»

«Тридцать лет».

Эйлас застонал: «Кто главный среди ска?»

«Герцог Мертаз — вот он стоит… Ты куда?»

«Мне нужно с ним поговорить», — преодолевая боль, Эйлас поднялся на ноги и прошел туда, где высокий ска молча смотрел на Тинцин-Фюраль, вынашивая какие-то мрачные планы. Эйлас приблизился к нему: «Уважаемый господин, вы — герцог Мертаз?»

«Это я», — ска смерил Эйласа серо-зелеными глазами.

Эйлас старался говорить самым рассудительным тоном: «Уважаемый герцог, сегодня утром ваши солдаты схватили меня и надели мне на шею железный ошейник».

Герцог кивнул.

«В моей стране я отношусь к благородному сословию. Я не вижу причин, по которым со мной следует так поступать. Наши государства не находятся в состоянии войны».

«Ска находятся в состоянии войны со всем миром. Мы не ждем пощады от врагов и никого не щадим».

«Тогда я прошу вас не нарушать правила ведения войны и позволить мне заплатить выкуп, как полагается благородному пленнику».

«У нас недостает людей; нам нужен твой труд, а не твое золото. Сегодня на тебе поставили клеймо с датой. Ты прослужишь тридцать лет, после чего получишь свободу и щедрую пенсию. Если попытаешься бежать, тебя искалечат или убьют. Мы ожидаем таких попыток и бдительно следим за скалингами. Наши законы просты и недвусмысленны. Соблюдай их. Возвращайся к работе».

Эйлас вернулся туда, где его ждал Ейн: «И что же?»

«Он сказал, что я должен отработать тридцать лет».

Ейн усмехнулся и поднялся на ноги: «Тауссиг зовет!»

По речным лугам долины вереницами запряженных волами телег подвозили бревна, заготовленные в горах. Бригады скалингов затаскивали бревна на хребет; шаг за шагом бревенчатый проход удлинялся, как щупальце, протянувшееся по седловине к Тинцин-Фюралю.