Избранные произведения. Том I

«Сметливый, проворный работник, умеет ходить тише призрака дохлого кота».

«Ладно, подойдут», — Имбоден едва заметно махнул пальцами правой руки.

Злорадствующий Тауссиг подтолкнул Эйласа и Ейна: «Это значит «идите за мной»! А, вы еще научитесь понимать его ужимки! Разговаривать он не любит».

Имбоден смерил Тауссига уничтожающим взглядом, повернулся на каблуках и размашистыми шагами направился к крыльцу; Эйлас и Ейн последовали за ним. Поравнявшись со ступенями, Имбоден снова сделал едва заметный жест, чуть приподняв указательный палец. Тауссиг, еще торчавший у ворот, заорал: «Он хочет, чтобы вы стояли и ждали!» Захлебываясь от смеха, хромой бригадир удалился.

Прошло несколько минут. Эйлас начинал ощущать беспокойство и нетерпение. Все его мысли были заняты необходимостью побега. Он обернулся к воротам и к обещающим свободу просторам за воротами. «Может быть, сейчас? — тихо спросил он, повернувшись к Ейну. — Другая возможность может не представиться!»

«Никакой возможности нет, — возразил Ейн. — Тауссиг только этого и ждет. Теперь его не высекут, если мы сбежим, а он выслужится, если сразу позовет стражу».

«Ворота открыты, почти сразу за ними начинаются луга — трудно удержаться!»

«Как только обнаружат, что мы пропали, спустят собак».

На крыльце появился щуплый человечек со скорбной физиономией, в двухцветной ливрее — сером жилете поверх желтой рубашки и желтых бриджах, стянутых застежками под коленями; нижнюю часть его ног обтягивали черные чулки. Волосы, коротко подстриженные, скрывала черная шапочка, напоминавшая формой глубокую миску. «Меня зовут Киприан, — сказал человечек. — Должности у меня никакой нет; считайте меня кем угодно — погонщиком рабов, бригадиром-надсмотрщиком, заступником или главным скалингом. Распоряжаться вами буду я, но только потому, что я — единственный скалинг, которому разрешено говорить с Имбоденом. Имбодену дозволяется говорить с сенешалем. Сенешаль — ска, его зовут сэр Кель. Он получает указания непосредственно от герцога Лухалькса — те самые указания, которые в конечном счете даю я и выполняете вы. В том случае, если вы пожелаете что-нибудь сообщить герцогу, вам придется обращаться ко мне, а я уже передам ваше сообщение, если оно того заслуживает, кому следует. Как вас зовут?»

«Ейн».

«Ульфского происхождения, значит. А тебя?»

«Эйлас».

«Эйлас? Ты откуда-то с юга. Лионесс?»

«Тройсинет».

«Что ж, в любом случае это не имеет значения. В Санке происхождением интересуются не больше, чем сортом мяса, из которого делают колбасу. Следуйте за мной — подберу вам форму и разъясню, как следует себя вести. Будучи разумными людьми, вы, конечно же, уже знаете правила. В сущности они очень просты, — Киприан поднял четыре пальца. — Во-первых, в точности выполняйте приказы. Во-вторых, содержите себя в чистоте. В-третьих, будьте невидимы, как воздух. Никогда не привлекайте внимание ска. Насколько я знаю, ска не только не замечают, но и неспособны заметить скалинга, если тот не делает что-нибудь из ряда вон выходящее или не производит невероятный шум. В-четвертых, что само собой разумеется: не пытайтесь бежать. Такие попытки огорчают всех, кроме псов-ищеек, обожающих рвать беглецов на куски. Они чуют след, оставленный месяц тому назад, и вас скоро найдут».

«И что тогда?» — спросил Эйлас.

Киприан рассмеялся тихим печальным смехом: «Допустим, тебе принадлежит лошадь, и эта лошадь то и дело норовит сбежать. Что бы ты с ней сделал?»

«Это во многом зависело бы от достоинств лошади».

«Совершенно верно. Если это старая, хромая и норовистая лошадь, ты ее прикончишь. Если лошадь молодая и сильная, ты не станешь ее убивать или калечить, но отправишь к специалисту, умеющему приучать лошадей к послушанию. Если беглая лошадь годится только для того, чтобы крутить мельницу, ее можно и ослепить».

«Я не стал бы делать ничего такого со своей лошадью».

«Так или иначе, в этом заключается принцип. Опытному писарю могут отрубить ногу. В пользу ска можно сказать только то, что они редко, почти никогда не прибегают к пыткам. Чем полезнее ты для ска, тем легче будет твоя судьба после того, как тебя выследят собаки. А теперь пойдем в общежитие. Цирюльник вас обстрижет».

Следуя за Киприаном, Эйлас и Ейн прошли по прохладному коридору пристройки в общежитие скалингов. Прикладывая к их головам горшок, цирюльник обстриг им волосы на уровне середины лба. В бане они помылись мягким мылом, смешанным с мелким песком, стоя под непрерывным потоком воды, после чего побрились.