Избранные произведения. Том I

Мало-помалу Грофинет решил покончить с воображаемыми амбициями и всерьез заняться изучением чародейства. С этой целью он часто оставался в кабинете Шимрода и наблюдал за тем, как тот манипулировал приборами. Тем не менее, Грофинет страшно боялся огня; каждый раз, когда аппаратура Шимрода по той или иной причине испускала язык пламени, Грофинет панически выскакивал из комнаты — и в конце концов распрощался с надеждой стать волшебником.

Приближался канун летнего солнцестояния. Шимрод стал плохо спать, а когда все же засыпал, ему снились исключительно яркие сны. Во сне он постоянно видел один и тот же пейзаж: террасу из белого камня над пляжем из белого песка, а дальше — спокойное синее море. Террасу отделяла мраморная балюстрада; равномерно набегавшие волны разливались пеной по песку.

В первом сне Шимрод стоял, облокотившись на балюстраду и праздно глядя в море. По пляжу к нему шла темноволосая дева с гибким и тонким станом, в свободном платье без рукавов из мягкой серовато-бежевой ткани. Когда незнакомка приблизилась, Шимрод заметил, что она немного выше среднего роста. Ее темные волосы, перевязанные темно-красным шнурком, спускались почти до плеч. Ее обнаженные руки и ноги были изящны, кожа отличалась бледнооливковым оттенком. Шимрод находил ее невыразимо прекрасной — кроме того, в ней и во всем ее существовании как таковом скрывалось нечто таинственное и провоцирующее. Проходя мимо, она обернулась к Шимроду с невеселой полуулыбкой, не приглашающей, но и не запрещающей, после чего удалилась по пляжу и скрылась из вида. Шимрод встрепенулся в постели и проснулся.

Второй сон был таким же, с той разницей, что на этот раз Шимрод позвал прекрасную деву и предложил ей взойти на террасу; она чуть задержалась, с улыбкой покачала головой и ушла.

Третьей ночью она остановилась и спросила: «Почему ты зовешь меня, Шимрод?»

«Хочу, чтобы ты хотя бы поговорила со мной».

Незнакомка потупила глаза: «Нам лучше не говорить. Я плохо знаю мужчин и боюсь тебя, потому что чувствую какое-то странное влечение, когда прохожу мимо».

На четвертую ночь дева из его снов снова задержалась и, поколебавшись, медленно подошла к террасе. Шимрод спустился по ступеням навстречу, но она остановилась — и Шимрод обнаружил, что не может к ней приблизиться; во сне это не показалось ему необычным. Он спросил: «Сегодня ты будешь со мной говорить?»

«Не знаю, что тебе сказать».

«Почему ты гуляешь по пляжу?»

«Потому, что мне так нравится».

«Откуда ты? Куда ты идешь?»

«Я — сновидение; я появляюсь, порожденная мыслями, а потом исчезаю».

«Даже если ты — порождение сна, подойди ближе и останься со мной. Ведь это мой сон, и ты должна мне подчиняться».

«Ты неправильно понимаешь природу снов», — уходя, она обернулась через плечо, и Шимрод, когда он наконец проснулся, точно помнил выражение ее лица. Его пытались околдовать! Но с какой целью?

Шимрод вышел погулять на луг, анализируя каждый доступный истолкованию аспект возникшей ситуации. Кто-то пытался ненавязчиво заворожить его образом таинственной красавицы — что в конечном счете, несомненно, должно было нанести ему ущерб. Кто мог напустить такую порчу? Шимрод перебирал в уме известных ему чародеев, но ни у кого из них не было повода морочить ему голову призраком странной прекрасной девы.

Шимрод вернулся в лабораторию и попытался вызвать знамение, но ему не хватило необходимой для этого бесстрастности, и знамение рассыпалось режущим глаз калейдоскопом слишком ярких цветов.

Вечером того же дня он допоздна засиделся в кабинете, слушая, как прохладный ветер вздыхает в кронах деревьев за усадьбой. Неизбежная перспектива сна вызывала у него недобрые предчувствия — и в то же время какую-то виноватую надежду, которую он тщетно пытался подавить. «Ну хорошо! — набравшись храбрости, решил подбодрить себя Шимрод. — Займемся этим вопросом вплотную и разведаем, куда нас хотят заманить».

Шимрод лег на койку и закрыл глаза. Сон долго не приходил; часами Шимрод ворочался в болезненной полудреме, нервно реагируя на каждую фантазию, возникавшую в уме. Наконец он уснул.

Сновидение не заставило себя ждать. Шимрод стоял на террасе; по пляжу к нему, не торопясь, шла дева с обнаженными руками, босая, с черными волосами, развевающимися на морском ветру. Шимрод ждал, облокотившись на балюстраду и сдерживая волнение. Позволить противнику заметить свое нетерпение — плохая стратегия даже во сне. Дева подошла ближе — Шимрод спустился к ней по широким мраморным ступеням.

Ветер стих, не было слышно даже прибоя; темноволосая дева остановилась и ждала. Шимрод приблизился еще на несколько шагов и уловил в воздухе ее тонкий аромат — аромат фиалок. Их разделяло расстояние не больше протянутой руки — Шимрод, казалось, мог бы прикоснуться к ней.

Она заглянула ему в лицо, улыбаясь своей задумчивой полуулыбкой, и сказала: «Шимрод, мне больше нельзя к тебе приходить».

«Почему?»

«У меня не осталось времени. Мне суждено удалиться на планету звезды Ачернар».

«И ты покинешь меня по своей воле?»

«Я зачарована».

«Скажи, как рассеять эти чары».