Избранные произведения. Том I

Следом за ними стали раскачиваться все собравшиеся в зале. Вельва кинула в огонь щепотку тертых корешков, другие корешки растворила в чаше с элем. Чашу понесли по кругу, каждый делал по два больших глотка. Глаза у парней остекленели, многие девушки не могли дальше стоять на коленях, они бессильно опустились на циновки. Варево подействовало очень быстро.

— Иду по рудным залежам, иду по серебряным рудникам, иду по заячьим норам!

— По заячьим норам…

— Иду по животам брюхатых и животам нерожавших, веду невест плодовитых ванов!..

— Веду невест плодовитых ванов…

По кругу поплыл третий рог с пряным элем. Над очагом всплывали клубы ароматного сладкого дыма. Ноздри Дага трепетали, он покрылся испариной, сердце колотилось. Ему вдруг показалось, что вместо противной старухи он видит совсем другую женщину, молодую и красивую, темноволосую, с цветочным венком на голове. Женщина тянула к нему мягкие добрые руки, улыбалась и шептала… на чужом, но понятном языке…

Даг очнулся. Он лежал на шкуре, во рту было кисло, в голове плыл туман. Родичи доедали кабана, пир продолжался, хотя многие уснули. С дороги доносился перестук колес, хускарлы возвращались с полей. Довольные идолы заглядывали в дом круглыми голубыми глазницами. Пиркке крепкой рукой ухватила мальчика за волосы, указала на его голую макушку.

— Олав, откуда у него это?

— Это… это было всегда, — отец облизал пересохшие губы.

Впервые Даг увидел, что огромный кузнец робеет! Его отважный отец, с одного удара умевший заколоть быка, робел в присутствии финской ведьмы!

— Олав Северянин, я знаю тебя давно, — вельва не посмела притронуться рукой к метке. — Ты был хорошим хускарлом на службе конунга Бьерна. Ты собрал знатную добычу в Ломбардии и вернулся домой героем. Но на сей раз ты взял добычу не по силам. Это ведь не твой сын?

— Мой… я взял его в дом, — Олав запнулся.

— Наверняка ты заметил, что он не любит пасти коз?

— Да… не слишком он с ними ладит. Козы боятся его… даже бык сторонится.

— Ты повесил ему на шею молот Тора, но ему нравится драться, а не махать кувалдой? — проницательно заметила гостья.

— Да, это так… Он сильный и изворотливый, он лупит всех мальчишек.

— Наверное, он любит быть один? Он кричит во сне на чужом языке?

— Откуда ты знаешь? — Хильда прикусила язык. Родители переглянулись. Обоим пришла на ум одна и та же мысль — наверняка Харек Меняла подослал вельву с дурным умыслом.

Пиркке помрачнела. Даг переводил взгляд с отца на мать.

— Что у него на шее? Зуб?

Даг схватился за свою единственную реликвию. Несмотря на гнев отца, он ни в коем случае не желал расставаться с драконьим когтем.

— Я даже не притронусь, — пообещала старуха. — Просто покажи мне. Угу… Ты знаешь, мальчик, чей это коготь?

— Это с лапы самого страшного дракона Фафнира, — заважничал Даг. — Его победил Сигурд Вальсунг…

— Это коготь горына, — отрубила вельва. — Такие здесь не водятся. Эти твари водились на востоке Гардара, их давно перебили. Откуда он у тебя?..

— Мой брат Свейн Волчья Пасть возвращался с торговым фелагом из земли вендов, — отец заговорил шепотом, но Даг все равно слышал. — Свейн подобрал малыша далеко отсюда, в устье Малого Бельта.

— Твой сын сам стоит на ногах, но до сих пор прячется в постели матери?

— Он еще мал, чтобы отдать его в обучение, — торопливо, словно извиняясь, заговорил Олав. — Многие говорят, чтобы я отвез его к жрецам в Упсалу…

— Духи саамов зовут его, — задумчиво произнесла вельва. — Я вернусь через год… Или через два. Если ты дашь мне эре серебра за каждый месяц, я возьму твоего сына с собой. Я верну его к месяцу Жатвы и снова заберу на год. Я отвезу его к святилищам саамов. Решай, у тебя есть время. Меня ждут на следующей ферме. Если я не ошиблась… ты получишь свой гельд вдвойне.

— Ты хочешь забрать его в свою страну?

— Чтобы он стал тем, кем должен стать. Он вернется великим чародеем.

От этих слов сердце Дага замерло, а затем заколотилось еще сильнее. Такого невероятного предложения он не ожидал. Это не то что колотить топором на верфях тетушки Ингрид или махать кнутом, разгоняя стада овец! Хотя, с другой стороны, как же тогда попасть в дружину к дяде Свейну?..

— Но… я хотел взять его с собой на девятилетний Дизаблот в Упсалу, — продолжал гнуть свою линию Олав.

Пиркке Две Горы задумалась.

— Это еще не скоро…

Старую Упсалу ей приходилось навещать не раз. Но некоторые года были особенными. Лишь раз в девять лет в золотом храме Упсалы проходило Великое жертвоприношение. Окруженный золотой цепью, храм открывал двери для каждого, ярлы и простые бонды приносили горы подарков, жрецы выносили трон со статуей Одина, а священную рощу наполняли крики жертв. Пиркке Две Горы сама была не прочь посетить таинство, ведь ждать следующего предстояло девять лет! А это так завораживает — наблюдать, как на деревьях будут развешивать по девять трупов существ мужского пола: людей, псов, коней… Во время церемонии кровь польется рекой, золотые цепи будут блистать на солнце, на горах вокруг храма задымят костры…

Девять дней вполне можно повеселиться, хе-хе!