Избранные произведения. Том II

— Тим, — Сенечка дернул меня за рукав. — А там колбаса ненастоящая лежит, — он показал на витрину. — Она нарисованная.

Наши соседи по очереди сделали вид, что ничего не слышали, но Сенечка продолжал настаивать, и тогда старуха в мантилье попросила меня:

— Велите, пожалуйста, вашему мальчику помолчать. Он может доставить всем неприятности. Нам бы этого не хотелось.

— Сеня! — приказал я.

Я видел, как люди, чья очередь подошла, показывали на какой-нибудь из колбасных муляжей, лежавших в ярко освещенной витрине, но продавщица в наколке с милой улыбкой отрезала небольшой кусок от единственного толстого колбасного батона, лежавшего перед ней.

Когда подошла очередь пожилого мужчины в зеленом пальто, он протянул продавщице квадратный клочок бумаги и ему также отрезали кусок колбасы.

Неприятное предчувствие овладело мною.

Оно оказалось правильным.

— Ваш талон, — сказала продавщица, занеся нож над батоном колбасы.

— У нас есть деньги, — сказал я.

Ирка молчала. Сенечка высовывал нос, заглядывая за прилавок.

— Я сказала — талон! — повысила голос продавщица.

Но улыбка не исчезла с ее лица.

— Граждане, не задерживайте, — произнес кто-то сзади.

Почтенная старуха в мантилье оттолкнула Ирку и стала оттеснять меня от прилавка.

Мужчина в зеленом пальто, который задержался, обнюхивая кусок колбасы, доставшийся ему, сказал наставительно:

— Мы же не можем делиться колбасой с каждым приезжим.

— Но мы тоже хотим кушать! — сказал Сенечка.

— Кушайте у себя дома, — сказала старуха в мантилье, тоже получившая свой кусок.

Пожилой мужчина вышел вместе с нами. Он чувствовал себя неловко. Он был на вид добрым человеком.

— Вы должны понять нас, — сказал он. — Мы находимся в тисках дефицита. К счастью, нам хватает продуктов для обеспечения нужд населения. И сейчас, скажу я вам, положение постоянно улучшается.

Старуха в мантилье пошла направо, он — налево.

Мы остались стоять у магазина. Сенечка оглянулся на витрину — она была богато украшена пластмассовыми копиями разных продуктов.

— Кого они обманывают? — риторически спросила Ирка.

— Милая, — сказал я, — ты забыла, что наша планета уже сто лет страдает под гнетом пришельцев! Если бы Россией правили мы с тобой, колбасы было бы достаточно.

Еще около часа мы гуляли по городу, который был невелик.

Я обратил внимание на то, что все стены, обращенные к бетонной башне, были прозрачны, и помещения за ними были ярко освещены, как гастроном или отдел носок-чулок универмага.

Но помимо магазинов прозрачные стены были у мастерской, где девушки распевали веселые песни, шили платья, и в другой мастерской, где столяры изготавливали стулья. Столяры были как на подбор, славные молодые люди. Они улыбались нам сквозь прозрачную витрину так непринужденно, что мы невольно улыбались в ответ.

Наконец мы попали на вокзал. Вокзал оказался небольшим, к нему был проведен лишь один одноколейный путь. Поезд, состоявший из двух открытых вагончиков и сверкающего медными деталями паровоза с длинной расширяющейся трубой, поджидал нас у платформы, по которой носильщик вез тележку с чемоданами и прогуливался дежурный в фуражке с красной тульей.

Стайка девочек в одинаковых коричневых платьях и белых передничках выпорхнула на платформу, и девочки щебеча расселись на лавочках первого вагона.

Красивая женщина со сложенным зонтиком в руке глядела на поезд, не изъявляя желания сесть в него.

— Поехали? — спросил Сеня.

— Но мы не знаем, куда идет поезд, — сказал я. — Мало ли куда нас завезут.

— Скажите, пожалуйста, куда направляется поезд? — спросила Ирка у дежурного по станции.

— Вы билет купили? — спросил он.

Я посмотрел почему-то направо и увидел, что передняя стена вокзала — стеклянная.

— По талонам? — язвительно спросил Сенечка.

— Без талонов, — ответил человек в красной фуражке.

Паровоз загудел.

— Залезайте, залезайте! — приказала красная фуражка. — Там заплатите.

Я обернулся к красивой женщине. Она прочла мой безмолвный вопрос и ответила:

— Не беспокойтесь, он вернется на эту же платформу.

Мы вошли во второй вагон. Старинный вагон, лишенный стен, был разделен на небольшие купе. Мы заняли одно из них, и Сенечка принялся прыгать на мягком сидении. Начальник станции в красной фуражке погрозил ему жезлом и крикнул:

— Перестань хулиганить, высажу!

Потом он поднял жезл, паровоз еще раз загудел и, резко взяв с места, дернул вагон, так что нам пришлось хвататься за скамейки и друг за друга, чтобы удержаться. Девочки в соседнем вагоне завизжали так, что заложило уши.

Со второго раза паровозику удалось сдвинуть поезд, и он запыхтел, отходя от вокзала. Красивая женщина подняла руку с платком, провожая нас. Я помахал ей, мне ее стало жалко.

Поезд побежал, набирая скорость. К путям подходили небольшие огородики, в которых возились люди, но эти огородики вряд ли были видны с башни — они были устроены так, чтобы их прикрывали дома. Вообще нашим взорам предстала как бы изнанка жизни Аркадии. С изнанки город был не так весел, чист и хорошо покрашен.